Советский Союз. История власти. 1945–1991
Шрифт:
Таким человеком был А. Н. Шелепин, не исполнитель, а организатор акции по снятию Хрущева. Недавний руководитель КГБ, он только укрепил свои позиции в руководстве, став председателем Комитета партийно-государственного контроля и подчинив фактически себе и КГБ, и армию, и партийно-государственный аппарат. Подобная деятельность, как правило, всегда вознаграждается. Получил по заслугам и Шелепин, сравнительно скоро снятый со своего поста'43, а Комитет его был реорганизован и ослаблен. Но в 1964 г. именно Шелепин имел возможность стать истинным координатором заговора и, по нашему убеждению, стал его центральной фигурой. А рассказы об особой злодейской роли Брежнева — скорее всего, способ отвести от себя возможные
Члены Президиума заранее согласовали дату своего заседания, которое должно было стать основным звеном процедуры отрешения Хрущева от власти. Сроки поджимали: заседание должно было состояться раньше ноябрьского пленума, на котором могли не только быть приняты крайне непопулярные решения по изменению системы управления сельским хозяйством и порядка планирования (переход на восьмилетку), но и произойти изменения в персональном составе Президиума и Секретариата ЦК КПСС.
«Я не знаю, существует ли стенограмма заседания Президиума ЦК в ночь с 13 на 14 октября 1964 г., но сомневаюсь, что она есть»,— написал в своих мемуарах А. М. Александров-Агентов, многолетний помощник Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева. Он говорил о единственном в истории Советского Союза случае относительно легитимного снятия с государственных и партийных постов главы государства — Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР Н. С. Хрущева144
Александров-Агентов ошибался. Заведующий Общим отделом ЦК КПСС Bi Н. Малин, присутствовавший на этом заседании, вел краткий конспект выступлений. На одиннадцати стандартных карточках из тонкого картона, предназначенных для того, чтобы фиксировать на них основные вопросы, обсуждавшиеся членами Президиума, он кратко, но достаточно точно записал все выступления. Записи Малина позже оказались в архиве Политбюро, были недавно там обнаружены и расшифрованы.
Итак, мы знаем, кто и что говорил тогда, когда решалась политическая судьба Хрущева, и это не воспоминания участников, рассказанные через тридцать лет после этого события, а точное документальное свидетельство, что и как происходило на заключительном этапе свержения Хрущева.
Там же, в фондах архива Политбюро, был найден и другой важнейший документ — проект доклада, который должен был быть произнесен от имени Президиума ЦК КПСС на предстоявшем Пленуме ЦК, где Хрущев должен был быть отрешен от должностей. Это большой доклад объемом 70 машинописных страниц. Документально засвидетельствовано участие в подготовке этого текста тогдашнего члена Президиума ЦК КПСС, заместителя Председателя Совмина СССР Д. С. Полянского (будем именовать его далее «докладом Полянского»). «Доклад Полянского» готовился как официальный доклад на пленуме от имени Президиума ЦК. Об этом говорят первые строки: «Товарищи! Президиум ЦК КПСС считает нужным доложить членам ЦК КПСС, кандидатам в члены ЦК КПСС, членам Центральной ревизионной комиссии о положении, создавшемся в Президиуме ЦК в результате неправильных действий т. Хрущева».
Доклад представляет собой обстоятельнейший разбор деятельности Хрущева и, отметим, положения в стране, сложившегося, по мнению авторов доклада, по вине Хрущева. Хрущев обвинялся в том, что он полностью отказался от «ленинских принципов и норм руководства партией», пренебрегал мнением членов Президиума и Секретариата ЦК, оскорблял их. В вину Хрущеву было поставлено то, что он пытался насаждать культ собственной личности. «Он перестал считаться даже с элементарными приличиями и нормами поведения и так старательно сквернословит, что, как говорится, не только уши вянут — чугунные тумбы краснеют. "Дурак, бездельник, лентяй, вонь, грязная муха, мокрая курица, дерьмо, говно, жопа" — это только "печатные" из употребляемых им оскорблений. А наиболее "ходкие", к которым он прибегает гораздо чаще, никакая бумага не выдержит и язык не поворачивается произнести»,— утверждали авторы доклада.
В докладе обстоятельно проанализирована внутренняя политика Хрущева. По мнению авторов доклада, это сплошная цепь ошибок. В критике Хрущева они замахивались на Программу
Провалились декларации о приоритете развития промышленности группы «Б». По-прежнему тяжелая промышленность развивалась в 2 раза быстрее, чем легкая, не приходилось и надеяться на успех соревнования с США. Неуклонно падали темпы роста производительности труда. Реорганизации промышленности привели к тому, что, по утверждению авторов, затормозилось внедрение достижений технического прогресса в производство.
Досталось и хрущевским планам жилищного строительства. Панельные пятиэтажки («хрущевки», как их именовали по всей стране) были плохи потому, что затраты на коммуникации делали себестоимость каждого метра площади выше, чем при строительстве 9-12-этажных домов.
Как однозначно негативные оценивались действия Хрущева в сельском хозяйстве. Они привели к тому, что через двадцать лет после войны в стране стали вводить карточную систему. 860 т золота было направлено для того, чтобы закупить хлеб в капиталистических странах. Хрущеву припомнили и авантюру с «рязанским опытом», и скот, пущенный под нож, чтобы отчитаться по авантюристическим планам. Провалились, по мнению авторов доклада, все планы подъема уровня жизни жителей деревни. Трудодень колхозника с 1958 по 1963 г. вырос всего на 36 копеек — с 1,56 до 1,89 руб. Ежемесячная зарплата колхозника составляла всего 37-40 руб. Авторы доклада допустили опасное сравнение — положение колхозников по отношению к 1940 г. не только не улучшилось, но и ухудшилось. В 1940 г. на один колхозный двор выдавали 8,2 ц зерна, а в 1963 г.— только 3,7 ц. В проекте доклада не забыли и про кукурузу, и про внедрение совхозов вместо колхозов, и про то, как Хрущев учил сельскохозяйственным технологиям главу Египта Г.-А. Насера.
Отдельная тема этого документа — критика бесчисленных хрущевских реорганизаций. «Положение в народном хозяйстве после перестройки управления... ухудшилось, и это — беспощадный приговор новой системе. Она породила невиданный параллелизм в руководстве, неразбериху, бюрократизм и просто бестолковщину». Особую критику вызывало деление всех — партийных, государственных, советских — организаций по «производственному принципу». «Среди партийных, государственных, хозяйственных работников, да и среди широких масс трудящихся идет ропот. Люди открыто говорят: "Осточертели перестройки. Работать некогда из-за них. Не хватает хлеба и овощей, молока и мяса, зато изобилие перестроек". И они правы»,— констатируют авторы проекта доклада.
Резкой критике была подвергнута внешняя политика Хрущева. Его обвиняли в авантюризме, в том, что он несколько раз ставил страну на грань войны. Сначала это Суэцкий кризис, «когда мы находились на волосок от большой войны», затем — «берлинский вопрос». Хрущев, по словам авторов доклада, предъявил президенту США Кеннеди заведомо невыполнимый ультиматум: либо Берлин — вольный город, либо — война. Но «нет у нас таких дураков, которые бы считали, что надо воевать за вольный город Берлин». Третьим случаем, едва не приведшим к войне, стал Кубинский кризис. Хрущев «настоял на том, чтобы на Кубу были направлены наши ракеты. Это вызвало глубочайший кризис, привело мир на грань ядерной войны; это страшно перепугано и самого организатора столь опасной затеи. Не имея другого выхода, мы вынуждены были принять все требования и условия, продиктованные США, вплоть до позорного осмотра американцами наших кораблей».