Шрифт:
Р. Г. Пихоя
история власти
Р. Г. Пихоя
СОВЕТСКИМ СОЮЗ:
ИСТОРИЯ ВЛАСТИ 1945-1991
Сибирский хронограф Новосибирск 2000
ББК63.3(2) П358
Федеральная программа книгоиздания России
Пихоя Р. Г.
П358 Советский
ISBN 5-87550-105-7
ISBN 5-87550-105-7
В книге известного историка, возглавлявшего архивную службу России в 1990-1996 годах, представлена во многом неизвестная политическая история страны — от окончания Великой Отечественной войны до конца существования Советского Союза,— основанная по преимуществу на архивных документах, в том числе ранее недоступных материалах из архивов бывших Политбюро и Секретариата ЦК КПСС, из фондов Архива внешней политики РФ и др., а также многочисленных мемуарах новейшего времени. Исследуются ход политического процесса, механизм принятия важнейших политических решений в стране, деятельность высшего эшелона власти.
В оформлении обложки использован портрет Сталина работы П. Пикассо 1953 года
Памяти моего отца — Германа Осиповича Пихоя — посвящается
ПРЕДИСЛОВИЕ
Завершился тот период истории России, который был связан с ее существованием в составе Советского Союза. СССР перестал существовать и с этого времени превратился в объект исторических исследований.
Тема этой книги — история власти в послевоенном Советском Союзе. Есть несколько причин, которые определили выбор темы. Прежде всего, это ее неизученность. Прошлое в советской историографии отнюдь не было непредсказуемым: прошлым пытались управлять, создавать такой его облик, который бы отвечал задачам и представлениям власти на ее очередном этапе. По внутренней логике, свойственной развитию СССР, власть, клявшаяся в верности заветам марксизма-ленинизма, историческому опыту Коммунистической партии, на каждом новом этапе вычеркивала целые страницы прошлого. В небытие уходили главные действующие лица недавнего времени — J1. Д. Троцкий и А. И. Рыков, Н. И. Бухарин и К. Б. Радек, Н. И. Ежов и И. А. Серов, Г. М. Маленков и А. А. Кузнецов, М. Н. Тухачевский и Г К. Жуков, Д. Т. Шепилов и А. Н. Шелепин... Эта участь коснулась и И. В. Сталина, Н. С. Хрущева, даже В. И. Ленина, тысячи документов которого были засекречены до последних дней существования КПСС.
Власть четко задавала идеологические ориентиры, расставляла оценки, что хорошо и что плохо, предваряя собственно исторические исследования. В качестве априорных истин провозглашались:
роль классовой борьбы как «локомотива истории»;
признание неизбежности перехода от одной общественно-экономической формации к другой, более прогрессивной, и утверждение коммунистической формации как вершины исторического развития;
деление, в соответствии с этим, всех исторических процессов на «прогрессивные» и «реакционные»;
убеждение, что роль КПСС была благодетельной для всех сторон развития страны,
Советский Союз и страны «социалистического лагеря» — воплощение прогресса, «миролюбивой внешней политики»1.
Эти принципиальные положения лежали в основе не только подхода, определявшего содержание исторических исследований, но и политики доступа к архивным документам2.
Архивы в СССР всегда воспринимались руководством страны как важная сфера идеологического регулирования, как эффективный способ предопределять результаты научных исследований по истории XX в., так как манипулирование документальной информацией было частью руководства партии общественными науками. Особое внимание уделялось тем документам, которые создавались в результате деятельности партийного аппарата. Ознакомиться с документами любого партийного архива можно было только
Ситуация резко изменилась после событий августа 1991 г., когда Указом Президента РФ документы КПСС были включены в состав государственной части Архивного фонда страны.
После принятия юридических актов, создавших правовую основу для рассекречивания архивов, исследователям стали доступны важнейшие политические документы недавнего прошлого — решения пленумов и съездов партии, протоколы Политбюро ЦК КПСС.
Распад СССР совпал с многократным расширением круга исторических документов по истории страны. Это обстоятельство, как и отказ от идеологической предопределенности и однозначности оценок исторического прошлого, создает благоприятную основу для изучения послевоенной истории страны.
Хронологические рамки книги — от победы в Великой Отечественной войне до прекращения существования СССР в декабре 1991 г. Если 1945 год — это время триумфа советского политического строя, превращения СССР в признанную всем миром сверхдержаву, укрепления тех социально-экономических и политических основ, на которых страна существовала почти 50 лет, то конец 80-х — начало 90-х гг. стали временем стремительно нараставшего экономического и политического кризиса, ослабления внутренних связей, утраты идеологического обоснования и в конце концов распада государства.
Как уже отмечалось, предметом исследования является история власти в СССР. Это понятие не относится к числу четко выраженных институциональных категорий советской истории. Поэтому, отдавая себе полный отчет в несовершенстве определения понятия «власть в СССР», попытаемся описать это явление, зачастую прибегая к методу «от противоположного». Власть в СССР — это, безусловно, не Еласть КПСС.
Прежде всего, КПСС как массовая политическая организация, выполнявшая как непосредственно, так и через партийные организации управленческие функции, исключала возможность для своих членов участвовать в принятии управленческих решений. Принцип демократического централизма, лежавший в основе организации партии, практически исключал возможность движения предложений «снизу вверх». Те же решения, которые принимались руководством КПСС, опять-таки»менее всего отвечали процедурам, предусмотренным Уставом КПСС.
Не оправдывается и представление о том, что власть в Советском Союзе принадлежала органу, который реально (а не по Уставу партии) управлял партией,— его Политбюро. Да, в его составе были высшие руководители государства, но на протяжении ряда периодов истории страны — в конце 30-х гг.3, а также во время войны и в послевоенный период, едва ли не до 1956 г.,— важнейшие решения принимались не на заседаниях Политбюро, а в так называемом «опросном порядке», т. е. оформлялись задним числом. В это время едва ли не важнее были решения Совмина СССР, где власть концентрировалась в значительно большей степени, чем в собственно партийном руководстве.
Приказы о действиях, имевших огромное политическое значение, как правило, принимались предельно узким кругом руководства. Так, решение о расстреле польских офицеров в Катыни было принято четырьмя членами высшего руководства страны — секретарем ЦК ВКП(б) И. В. Сталиным, наркомом обороны К. Е. Ворошиловым, Председателем СНК и наркомом иностранных дел В. М. Молотовым и наркомом внешней торговли, заместителем Председателя СНК А. И. Микояном; позже к ним присоединились Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин и нарком нефтяной промышленности, заместитель Председателя СНК Л. М. Каганович4. Важнейшее решение о вводе советских войск в Афганистан 12 декабря 1979 г. было принято на даче Л. И. Брежнева председателем КГБ Ю. В. Андроповым, министром обороны Д. Ф. Устиновым, министром иностранных дел А. А. Громыко, Генеральным секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым и заведующим Общим отделом ЦК К. У. Черненко и только позже было оформлено как решение Политбюро5