Советы юным леди по счастливому замужеству

Ирвин Софи

В антракте у Китти и Сесили не нашлось и минутки свободной – тетя Дороти представляла их своим знакомым: богатым купцам, их сыновьям, женам и матерям, чиновникам, офицерам в щегольских мундирах и держащим их под руки красиво одетым дамам. За всю жизнь Китти не встречала столько новых людей, сколько за один этот вечер, и помимо воли испытала некоторое ошеломление – как в тот день, когда она пятнадцатилетней девочкой вошла в поместье Линфилдов на первое свое суаре, ужасно боясь совершить какую-нибудь ошибку. Она вспомнила, как мать шептала ей на ухо слова поддержки, вспомнила щекочущее нос благоухание маминой розовой воды. «Смотри и слушай, моя дорогая, – говорила мама. –

Наблюдай и повторяй за ними, это не так уж сложно».

Китти сделала такой глубокий вдох, что в своих фантазиях почти ощутила аромат розовой воды, собралась с духом и приложила все силы, чтобы произвести впечатление. Как шляпник придает форму шляпе, дабы та соответствовала моде, так Китти придавала форму самой себе, чтобы соответствовать запросам собеседников: с готовностью смеялась над шутками мужчин, почитавших себя великими остроумцами, восторгалась тщеславными, а скромникам улыбалась и была с ними более словоохотлива.

Домой они возвращались в приподнятом настроении.

– Мистер Мелбери получает тысячу в год, – рассказывала тетя Дороти по дороге. – Мистер Уилкокс, похоже, весьма заинтересовался Сесили, и…

– Мы договорились, что Сесили здесь не для того, чтобы сделать партию, – перебила ее Китти, и сидящая рядом сестра расслабилась.

– Конечно, конечно, – снисходительно отмахнулась тетя Дороти. – Понять, как к вам отнесся мистер Пирс, было немного сложнее, но после смерти отца он получил прекрасное состояние, сделанное на морских перевозках. Что до мистера Кливера…

– Есть ли среди ваших знакомых мужчин такие, кто имеет больше двух тысяч в год? – снова перебила ее Китти.

– Больше двух тысяч в год? – переспросила тетушка. – Ради всего святого, дитя мое, каковы твои ожидания?

– Состояние мистера Линфилда – четыре тысячи в год, – нахмурившись, ответила Китти.

– Четыре? – удивилась тетушка. – Боже правый, да этот сквайр – настоящий богач! Но, мои дорогие, повторения подобного чуда вам ожидать не следует. Очень трудно нажить такое состояние, не владея землями, а в моих кругах излишка землевладельцев не наблюдается.

Китти обдумала неприятную новость. Мистер Линфилд был богат – настолько, что без особых затруднений мог бы оплатить немалые долги семейства Тэлбот. Но Китти предполагала, что найдет в Лондоне множество мужчин с таким же доходом.

– Мне не следует ожидать, что я встречу здесь кого-то с равноценным состоянием? – уточнила она с замиранием сердца.

– Среди моих знакомых – нет, – рассмеялась тетя Дороти.

Китти вдруг стало жарко. Кажется, она порядком сглупила. Ей не терпелось поскорее вернуться на Уимпол-стрит, взять перо и бумагу и спокойно все посчитать. Устроят ли ее две тысячи в год, если требуется обеспечить сестрам не только безбедную жизнь, но со временем и приданое? Достаточно ли этого?

– Сколько вы должны? – проницательно осведомилась тетя Дороти.

Китти назвала сумму. Сесили – оказывается, она прислушивалась – ахнула, а тетя Дороти позволила себе совсем не благовоспитанно присвистнуть.

– Боже мой, – сказала она, округлив глаза. – Значит, остается только мистер Пирс.

– Да, – согласилась Китти, хотя и с некоторым сомнением.

Конечно, две тысячи лучше, чем ничего, но ведь предстояло не только отдать долги. Достаточно ли двух тысяч в год на то, чтобы выплатить далеко не ничтожную сумму, сохранить Нетли, а после обеспечить будущее младших сестер? Что, если кому-то из девочек понадобится приданое, чтобы выйти замуж за джентльмена? Что, если приданое понадобится им всем? Что, если, наоборот, избранник одной из них окажется беден? Или взять, например,

Сесили, которой для счастья необходим не муж, а множество дорогих книг. Китти предполагала, что мистер Линфилд оплатит все эти расходы, но даже добрейший из мужей не сможет пообещать ей то же самое, имея возможность тратить лишь тысячу в год.

– А в таких местах, как… «Олмакс», – там богатых джентльменов можно встретить чаще? – спросила она задумчиво.

– Бальные залы «Олмакс»? Китти, ты хочешь сорвать звезду с неба? – негодующе откликнулась тетя Дороти. – Существует громадная разница между приличным обществом и высшим светом – миром лордов и леди, земельных владений и огромных денег, – и открыть вам доступ в него я не могу. Нужно родиться в этом мире, нет другого способа раздобыть приглашение. Оставь эти опасные идеи, сосредоточься на подобных мистеру Пирсу и почитай за счастье, если заполучишь такого мужа.

По возвращении на Уимпол-стрит Китти поднялась в спальню, не сказав больше ни слова. Пребывая в меланхолии, она снова и снова обдумывала слова тети Дороти, пока готовилась ко сну, и не оставила размышлений, когда Сесили задула свечу и улеглась рядом в кровать. Сестра мгновенно заснула, и Китти слушала в темноте ее дыхание, завидуя той легкости, с которой Сесили смогла отбросить тревоги нынешнего дня.

Две тысячи не положили бы конец нужде, но, по крайней мере, могли бы помочь. В сущности, мама довольствовалась куда меньшей суммой в год. Две тысячи значительно больше тех отступных, которые мистер и миссис Тэлбот получили в обмен на их отъезд из Лондона много лет назад. Разумеется, этих денег не хватало, особенно потому, что папа так и не сумел приспособить образ жизни обеспеченного одинокого джентльмена к положению отца пятерых детей, который располагает стремительно уменьшающимся годовым доходом в пятьсот фунтов. Китти не увлекалась азартными играми и столетним портвейном, однако она должна была обеспечить будущее сестер, и в отличие от мамы и папы ей была недоступна роскошь замужества по любви, помогающей унять разлад в душе, когда пенни начинают иссякать.

В сотый – тысячный, миллионный – раз Китти пожалела, что не может обсудить свои заботы с матерью. К счастью, теперь у них есть тетя Дороти – искусный проводник по Лондону, но это не одно и то же. Китти отчаянно хотелось поговорить с кем-то, кто близко ее знал, кто любил ее сестер так же сильно, как она сама, кого точно так же, как ее, терзали видения Джейн, Беатрис, Гарриет и Сесили, оставшихся в одиночестве, заброшенных в самые темные и недобрые уголки страны, – с кем-то, кто разделил бы ее готовность пойти на что угодно в погоне за счастьем сестер. Понять ее могла только мама. Китти была уверена: мама знала бы, как поступить, ее не остановили бы такие глупые ограничения, как общественная иерархия и титулы. В конце концов, именно она, а не тетя Дороти дерзнула полюбить джентльмена, занимавшего гораздо более высокое положение.

Китти повернулась на бок, пытаясь обуздать бунтарские мысли. Бесполезно размышлять о том, что она не в силах изменить. Мама ушла, и нести эту ношу Китти предстоит в одиночку. Тетя Дороти – ее единственная советчица, но она рассмеялась в ответ на вопрос о более богатых мужчинах, чем мистер Пирс. Рассмеялась беззлобно, искренне сочтя идею комичной, и, возможно, Китти следует к этому прислушаться.

В ту ночь засыпала она тяжело, пока за господство над ее разумом боролись утомление и тревога. Но, даже окончательно погружаясь в сон, Китти не перестала удивляться: что неправильного в ее желании найти претендента побогаче, чем мистер Пирс, если уж она вынуждена продать себя ради семьи?