Совмещение
Шрифт:
Стайл воспользовался припасенным заклинанием для перемещения в табун, по прибытии ощутив кратковременный дискомфорт. Применять на себе магию такого рода — занятие не из приятных, но сейчас не до жиру.
Нейса первой заметила его и поскакала рысью навстречу. Она навсегда останется его любимой лошадкой и его лучшим другом. Вот только сейчас Нейса не проявляла особой радости, находясь в гнетущем состоянии из-за беды, постигшей ее брата.
Она превратилась в девушку и совершила несвойственный ей поступок — заговорила:
— У Жеребца
— Какие? — заволновался Стайл.
— Он жив.
Она снова обернулась кобылой, Стайл запрыгнул ей на спину, и она отвезла его в табун. Он быстро обнял Голубую Леди. Верховный Жеребец уже ожидал его в облике человека.
— Он в Белых Горах, у гоблинов в плену. Должны напасть мы ночью, когда они не ждут.
— Да, — согласился Стайл. — Только я и ты.
— Они прознают, коли применяться будет магия Адепта, и Клипа сразу же убьют. Не должен применять свою ты силу, пока его мы не спасем.
— Как же я тогда спасу его? — разочарованно поинтересовался Стайл.
— Спасу его я. А ты потом перенесешь всех нас в место безопасное.
Стайлу не очень понравился предложенный план, но пришлось согласиться: нет смысла начинать спасательную операцию, если само присутствие Стайла приведет к погибели Клипа.
— Отправляемся прямо сейчас, — объявил Жеребец. — К ночи мы достигнем гор. Я знаю, где расположен вход во владения гоблинов. Но, оказавшись в подземелье, я, как и ты, не буду ведать дальнейшего пути.
Стайлу пришла в голову идея.
— Допустим, я создам заклинание, которое укажет нам дорогу. Это продолжительное волшебство не вызовет беспокойства у гоблинов?
Жеребец задумался.
— Не знаю в точности, но думаю, что нет. Подозрение вызовет лишь самое новое и внезапное волшебство. Много древних заклинаний окружает гоблинов, и ни одно из них уродцев не тревожит.
— Я бы предпочел рискнуть.
Стайл поразмыслил несколько секунд, а затем заиграл на гармонике и пропел: «Звезд небесных институт, луч пролей на наш маршрут». К северу от них, в небе появилась яркая точка, испускающая на землю слабый луч света.
— Однако гоблины увидят сие тоже! — возразил Жеребец.
— Увидят что? — спросила Голубая Леди.
Жеребец улыбнулся:
— А-а-а… Остальные не видят!
— Остальные не видят, — подтвердил Стайл. — Я не настолько глуп, как выгляжу.
— Не настолько, — согласился Жеребец.
Он вернулся к своему естественному облику и начал бить копытом. Стайл понял намек и запрыгнул ему на спину. Сделать это было труднее, чем в случае с Нейсой, так как Жеребец был выше Нейсы на четыре ладони и почти в два раза тяжелее.
В нем было очень много от дикого животного. Не будь между ними понимания, прикосновение Стайла к спине этого жеребца могло быстро привести к фатальному исходу: неприручаемый Жеребец выплеснул бы весь свой гнев на унизившего его таким образом обидчика.
Они тут же тронулись с места. Стайлу, самому искусному наезднику этого мира, пришлось
Стайл раньше никогда не ездил на таком скакуне. Жеребец весил, как тягловая лошадь, но скорость у него была, как у скаковой. Стайл когда-то приручил Нейсу, проехав на ней верхом против ее воли, и он прекрасно понимал, что повторить этот трюк с Жеребцом у него бы не вышло.
Мимо проносились разнообразные пейзажи, ветер нещадно трепал одежду Стайла. Жеребец на полном скаку выбивал копытами двойную барабанную дробь, и из того места, куда ударяла твердь копыт, вылетали искры — тем не менее ход его был плавным: Жеребец не растрачивал энергию на дополнительные движения вверх-вниз, он просто плыл вперед.
Их путеводная звезда висела в небе примерно на уровне головы, подсвечивая небольшой клочок земли на горизонте. Иногда звезда смещалась в сторону, чтобы они могли объехать препятствие или труднопроходимый участок, поэтому Жеребцу не приходилось снижать темп для разведывания пути. Он поддерживал скорость выше, чем у любой лошади, и при этом, казалось, совершенно не уставал. Когда он перегревался, из его ноздрей били струи пламени — таким способом единороги охлаждали себя (ведь потеть они не умели), избыточное тепло выводилось за счет дыхания и ударов копыт.
Через некоторое время поездка стала рутинной, а потом и вовсе скучной. Делать Стайлу было нечего, Жеребец нашел бы дорогу даже без помощи маленькой звездочки. Стайл, конечно, мог бы подремать, но слишком уж нервничал — ему хотелось поскорее спасти и исцелить Клипа. У него это может получиться, он был уверен, что его волшебству по силам приделать обратно отрезанный рог и убрать рубцы в месте среза. Самое сложное — освободить единорога, не спровоцировав его убийство, и еще надо после освобождения вытащить всех оттуда. Сейчас оставалось только ждать.
— Я вот что подумал, — начал Стайл. — Ты можешь говорить?
Жеребец выдал утвердительную ноту — словно кто-то сыграл на аккордеоне. Ему уже тоже наскучивала затянувшаяся поездка.
— Ты создание могучее, — сказал Стайл. — Несомненно, гоблины легко опознают и тебя, и меня. Я еще могу сойти за эльфа, но ты можешь быть только единорогом, даже в человеческом обличии. Небольшой рожок на лбу выдаст тебя.
Жеребец сыграл еще одну ноту согласия. Единороги могли принимать другие обличия, но у них всегда оставался небольшой рудиментарный рог. Все дело в том, что рог был средоточием их волшебной силы, без него они были бы простыми лошадьми, без способностей играть музыку и менять внешность. Если у единорога не будет рога в другом обличии, то он не сможет вернуться обратно к своему естественному облику. Это, разумеется, было неприемлемо: ни один уважающий себя единорог не захотел бы застрять надолго в теле человека.