Совместное расследование
Шрифт:
— Открой ротик, Кортни.
Его голос был глухим, слова — наглыми, требовательными. Ее пульс участился. Сладкие жаркие волны нахлынули, почти сметая и силу воли, и здравый смысл. Соблазн закрыть глаза и прекратить сопротивление был почти непреодолимым. Кортни была уже на волосок от того, чтобы поддаться приливу страсти, когда шок от возможной сдачи крепости, образно говоря, вернул ее на землю.
Она была ребенком из семьи военнослужащего, переезжала с места на место и часто поневоле меняла друзей, поэтому
Ее темные глаза, полузакрытые отяжелевшими веками, резко распахнулись. Она уставилась на Коннора. Он следил за нею. Он хотел ее. Это было совершенно очевидно. Но в его великолепных сине-зеленых глазах она увидела не только страсть, но и вызов. И если бы она растаяла и поцеловала его так, как он того хотел — так, как хотела и она, — в них появилось бы чисто мужское торжество.
И в тот же момент она поняла, что воля и самообладание Коннора Маккея не уступают ее собственным. Он не собирался поддаваться страсти. Он полностью контролировал себя.
Кортни окаменела.
— Сдавайтесь, Коннор. Ничего не выйдет. Их лица были так близко, губы совсем рядом. Когда Коннор улыбнулся, он почти коснулся ее рта своими теплыми губами. Она хотела чувствовать их. Кортни была ошеломлена, как сильно она хотела, чтобы он поцеловал ее.
— Сдаваться? Сейчас? А почему. Цыганочка? Вы здесь, со мной. И именно этого хотите сами.
Кортни разозлилась частично на него, а в основном на себя за то, что не сумела справиться со своими чувствами. Но она никогда не признает его правоту.
— У вас самолюбие Юпитера, если вы верите, что мне нравится грубое обращение в центре кучки деревьев в горшках! — она кипела от гнева. — И вспомните, что я здесь с другим мужчиной.
Ей самой давно пора бы вспомнить об этом, упрекнула себя Кортни. Она так была поглощена Коннором, что совсем забыла об Эмери.
Коннор нахмурился и чуть ослабил хватку. Упоминание о ее кавалере вызвало в нем жгучую ревность. А ведь он никогда не был ревнивцем!
— Вы хотите меня, — прорычал он. — Вы просто слишком упрямы, чтобы признать это.
— Я признаю, что вы очень ловкий соблазнитель и действительно вывели меня из равновесия. Ваши чары произвели огромный эффект — на пару минут, но затем иссякли.
— Пару минут? — возмущенно повторил Коннор. Он свирепо смотрел на ее дерзкое лицо. К несчастью, она уже действительно не казалась ему такой нежной и податливой, как несколько секунд назад. Прямо на его глазах она превратилась в насмешливую фурию. И это перевоплощение Коннору совсем не нравилось.
— Вы собираетесь отпустить меня? — У Кортни был родной старший брат и два старших сводных брата. Она кое-что понимала в угрозах: как их произносить и как им не поддаваться.
—
— Тогда мне придется заставить вас отпустить меня.
— И как вы это сделаете? — продолжал подсмеиваться Коннор, подтянув ее к себе. Тактическая ошибка с его стороны, признался он себе, так как ощущение ее нежного тела заставило его ухе разгоряченную кровь бежать еще быстрее. — Вы закончили одни из этих феминистских курсов по самообороне? — прошептал он насмешливо. — Каков ваш следующий шаг. Цыганочка? Прием карате, и я качусь по земле, моля о пощаде?
— К сожаление, я не заканчивала никаких курсов, а то бы не пощадила вас, — рявкнула Кортни. Он точно не собирался отпускать ее, и пора было поддержать свои решительные слова действием. Но как? — Я бы точно…
— Значит, карате не будет, — прервал он. — Может, менее изысканный классический маневр — неожиданный удар коленом в пах?
И прежде, чем она попыталась это сделать, он сжал ее бедрами, лишив всякой возможности пошевельнуться, отчего их обоих накрыло жаркой волной возбуждения.
Мгновение они стояли неподвижно, изо всех сил сопротивляясь пронизывающему желанию. Их взгляды встретились, замкнулись, ни один не мог выдавить ни слова.
Он еще крепче прижал ее к себе.
— Вы ведь не хотите вывести меня из строя, Цыганочка? — прошептал он, проводя языком по изящно очерченному ушку.
Кортни едва не застонала. Опасная слабость вернулась, густо окутывая руки и ноги. В глубине живота зарождалась острая сладкая боль. Она внезапно почувствовала, что Коннор столь же беззащитен сейчас, как и она.
Коннор не просто играл с нею, все ее женские инстинкты говорили об этом. Он действительно хотел ее. У Кортни закружилась голова. Что, если она уступит и поцелует его, один только раз…
Ее губы раскрылись.
— Берегись! — резкое предупреждение, казалось, раздалось из другого измерения.
Кортни и Коннор непроизвольно отскочили друг от друга. Прямо над их головами пролетела бешено чирикающая птица, затем другая, раздался шлепок, и опасно близко появилась грязная лужица.
— Проклятые птицы, — появившийся Кирэн Кауфман сердито посмотрел вверх на щебечущую птичью пару. — Я бы никогда их не выпустил, если б знал, что они будут метаться, как снаряды.
Кортни не могла унять дрожь. Желание бурлило в ней, жаркое и непокорное. Она бросила взгляд на Коннора. Он подчеркнуто внимательно вглядывался туда, куда улетели птицы.
— Это ты выпустил птиц из клеток? — спросил он Кауфмана. Как ни расстроило его вмешательство Кирэна, он был ему благодарен. Полная потеря самообладания и замешательство оказались совершенно новым и, как он решил, пугающим опытом.