Совместный исход. 1980
Шрифт:
И самим надо сделать выводы для своей работы:
– профсоюзы надо посмотреть, активизировать;
– к нуждам, к запросам трудящихся относиться чутко, внимательно;
– бороться с комчванством;
– недостатки исправлять.
Вслед за этим обсуждался проект плана на 1981 год. Докладывал Тихонов. Пономарев нам рассказывал об этом «в успокоительном тоне». Перед этим я ему изложил Гостева, и он все время доказывал нам с Вадимом, что, мол, дело не так плохо, тихоновский доклад не подтверждает мрачной картины Гостева. Конечно, план не выполнили, но не на 50 %. Это была бы катастрофа. А не доберем где 2, где 5, где 13 %. Жилищное
Брежнев не велел сокращать. И в самом деле, - комментировал Б.Н., - это наш теперь единственный козырь.
Посетовал Б.Н. на то, что у нас давно уже не было настоящего руководителя в ВЦСПС, по-стариковски вспомнил, какой силой и авторитетом обладали завкомы и фабкомы «в его время».
Потом перешел к очередным делам. А дела привычные, пономаревские, пропагандистские. Закончились приготовления к «Парламенту за мир» в Софии. Б.Н.'у мы сочинили красивый текст, которым он будет стращать и призывать к спасению мира от ядерной угрозы. Заботы его, чтоб «вверху» не придрались, чтоб свой народ не испугать (для этого готовятся два варианта: один для произнесения «там», другой - для публикации в «Правде»), чтоб напечатано было не меньше 15 страниц, чтоб АПН поработала и «донесла» его до всего мира и т.п.
И опять мне пришлось напрягать все свои литературные способности и всю свою ориентированность в последних веяниях «оттуда» и «сверху», чтоб все было в ажуре. Опять портил нервы и Б.Н.'у и себе, доказывая, что некоторые его, так называемые, «идеи», если не вредны, то смешны.
За этим делом прошли две недели после возвращения из Германии. А так как Загладин болел 10 дней, то пришлось опять тащить весь Отдел (Б.Н. вернулся с Юга только к середине месяца).
Между прочим, я уговорил Суслова, чтоб Б.Н. возглавил делегацию на «Парламент
за мир».
И каждый день бывали мгновения, когда я вновь и вновь возвращался к главной ноте моего теперешнего существования: а жить-то я когда-нибудь по-настоящему буду? Неужели же вся жизнь должна состоять из 10 часовой службы, когда невозможно отлучиться никуда!
6 октября 80 г.
С 26 сентября по 3 октября был в Англии. Пригласили коммунисты, но замыслил попасть на лейбористскую конференцию. Она оказалась совсем не рядовой: главное отменили порядок (с 1907 года) выборов лидера только из парламентской фракции.
Разговор в посольстве о тактике: коммунисты пригласили, а разговаривать в общем не хотят. Потом, уже в Блекпуле(там проходила конференция лейбористской партии) Дик Кастелло сказал кому-то: «они (т.е. делегация КПСС, приехавшая к коммунистам), мол, почему-то очень хотели попасть на лейбористскую конференцию. Мы им устроили. Больше от нас ничего не нужно».
Днем пошли в ЦК КПВ. Обычное жалкое зрелище. Встретил нас все тот же Берт Рамельсон, винницкий еврей, увезенный в 1913 году, теперь он даже не член исполкома, пенсионер. Вроде бы «подменял» покойного Уоддиса. Необязательный странный разговор, очень неопределенно условились о переговорах с руководством КПВ на 1 октября, т.е. по возвращении из Блекпула, с конференции.
Ужин в посольстве. Келан, Быков (зять Громыко). И вообще в Лондоне гнездо детей «одаренных родителей». Суслов, зав. отделом МИДа пожаловался как-то: я, говорит, превратился просто в блатмейстера - внук М.А. Суслова, зять Громыко, сыновья трех зам. завов Отделов ЦК - Киселева, Соловьева, Щербакова.
В воскресенье с утра на машине поехали в Блекпул. Хотели ехать поездом, но для нас очень дорого. Заехали
Центр Midland'а, который я изучал по книгам 30 лет назад, когда писал диссертацию.
Примерно часа два были в Блекпуле. Курортный городок, но простенький, пролетарский курорт. Ярмарочная атмосфера и толпы людей.
Остановились в гостинице, хозяин которой поляк, бывший во время войны летчиком королевских ВВС. Все стены увешаны картинками и фото самолетов.
Екименко (первый секретарь посольства) бросился выяснять наш статут: ведь нас же официально не приглашали на конференцию, а лишь как «гостей» по случаю нашего пребывания в Лондоне. Как и нас, не пригласили чехов - тоже из-за «прав человека», а нас - конкретно из-за Сахарова и Афганистана.
Национальный Исполком. Ответ на письмо ЦК по ракетам средней дальности. И сменили позицию по нашей «делегации»: пустить, как всех других - в качестве наблюдателей.
Вечером прием в профсоюзе транспортников. Дженни Литтл показалась даже красивой, но уж больно худа. Она пыталась посадить меня рядом с Каллаганом, но он прошел мимо, как мимо столба. Ее попытка, явно неуместная, смутила ее самое. Но зато за наш стол сразу же подошел Аткинсон с женой (казначей лейбористов, недавно был в СССР и за это подвергался травле, как «человек Москвы». Да и наши тоже! Выудили у него интервью для «Известий», конечно подправили, и пошло). Однако, он на виду у всех обнимался со мной. Мужество! Его вновь выбрали казначеем подавляющим большинством.
На утро - пешком на конференцию. Зал. Все не как у нас - манера вести заседание, дискуссия, полемика, резолюции с мест - основа работы конференции.
Вечером прием Нацисполкома для иностранных гостей. Я не пошел. Отправил Екименко и Джавада. Причины: а) устал; б) плохо говорю по-английски, чтоб непринужденно общаться; в) они не включили нас в розданный на конференции список гостей, т.е. все таки дискриминировали, хотя de facto обращались с нами, как со всеми.
Джавад принес подробности об обсуждении письма ЦК на Исполкоме, о замыслах Хейварда (генеральный секретарь лейбористской партии). Вообще хорошо поговорил с Хейвардом. Он прорепетировал международную часть своей речи на завтра, оттолкнувшись от только что состоявшейся встречи с югославским послом, который ему рассказал о мемуарах бывшего югославского посла в Москве, только что вышедших. Там было и о Хрущеве, о его манере выбирать на приеме в качестве мальчика для битья какого-нибудь посла и говорить все, что он хочет сказать другим. Вспомнил он и о башмаке в ООН, но у меня, мол, не тот характер и не та власть, чтобы позволить себе такое. Шутил, словом.
А в целом-то, как и речь на конференции на следующий день, в основном в нашу пользу, во всяком случае против милитаристской истерии Тэтчер. Я тем временем сидел в гостинице, поглядывал на телевизор и записывал впечатления и соображения для шифровок в Москву, которые предстояло сочинять по прибытии в Лондон.
Кстати, о телепередачах: развлекательные программы очень пошлые и совсем не смешные. Но передачи, посвященные технике, быту, сельскому хозяйству, другие учебные - высокого класса и умно сделанные. Лучше нашей и международная информация. Документальная же основа ее - просто не сопоставима. Например, получаешь полное, зримое представление об ирано-иракской войне. Дают даже репортаж с передовой.