Совместный номер. Противостояние
Шрифт:
– Привет бабуль, это Кирстен.
– Здравствуй солнышко! Есть новости о маме? - в ее голосе чувствуется напряженность и волнение.
– Я завтра приеду к тебе, нам нужны деньги. Хочу снять ваши с мамой сбережения на нас с Кэвином. Ей нужна операция, страховка не покроет расходов.
В трубке слышен тяжёлый вздох.
– Хорошо детка, приедешь утром, поедем в банк.
– Пока бабуль. До завтра, - завершаю звонок и поворачиваюсь к Кэвину. Даже с бабушкой говорить сейчас тяжело. И она сейчас не готова ободрить, как
– Я пойду к себе, устала жутко. Ты что-нибудь ел?
– Не хочу.
– Кэвин, - тяжело выдыхая, качаю головой, - ты должен что-то поесть. Я тоже не голодна, но мы должны поесть через силу. Идем. - Подхожу к брату, беру за руку и, стащив с дивана, иду с ним через холл и столовую в кухню.
Наливаю немного воды в чайник и ставлю на подставку. Пока вода нагревается, побулькивая и шипя, открываю холодильник в поисках чего-то съестного, но как-то и кусок в горло не лезет. В итоге мы решаем с Кэвином перекусить по сэндвичу с индейкой и крекерами с чаем. Приготовив молча бутерброды и поставив на столешницу, смотрим друг на друга, жуя сэндвичи. Аппетита у меня нет, я просто жую и вталкиваю в себя еду ради брата.
– Кирс, а что дальше? Ведь мама не сможет работать. Позвоним отцу?
– Даже не вздумай, Кэвин, сами справимся, - машинально начинаю вскипать, вспоминая отца и его вечную скупость, - я найду работу.
– А как же экзамены? А твоя практика? Ты же в Гибсонс хотела.
Да, еще летом у меня было много планов. Я хотела в Гибсонс-букс. Я мечтала о заграничной практике. У меня были мечты, амбиции и огромная вера в себя. Казалось, я всё смогу и у меня всё получится. Но, мы не всё можем контролировать и далеко не всё в наших силах.
– Теперь не важно, чего я хотела.
– Обхожу столешницу, достаю чашки из верхнего шкафчика, сахарницу и наливаю чай.
– Важно то, что мы должны помочь маме встать на ноги. Постараюсь совместить учебу и работу, насколько это возможно, а ты будешь по вечерам ухаживать за ней.
– Понял, не маленький, - морщит нос, и я пытаюсь наигранно ухватить за него.
– Ладно, Кэвин, я пойду хоть немного позанимаюсь и позвоню Рэйчел, – говорю ему, подходя к раковине ополоснуть чашку.
С досадой замечаю, что чашка кажется тяжелой, даже пустая. Наверное, я действительно вымотана, если такая мелочь мне показалась увесистой.
Сделав шумный выдох, выхожу из кухни через нашу столовую, огибая старый дубовый стол на шесть персон. Обычно мы всегда пили чай именно за ним. Обращаю свое внимание на фамильный буфет, стоящий у дальней стены, тоже из дуба, под стать столу, с нашим любимым сервизом – белым и расписанным гжелью в голландском стиле, подаренным бабушкой на прошлое Рождество. Это всё сделано для семейного чаепития – нашей своеобразной церемонии, привитой мамой, как семейные посиделки. Что-то, способное нас сблизить, раскрыться и не держать проблемы и тревоги в себе. Но сегодня достаточно и кухни.
В холле забираю сумку,
Достав из кармана мобильный, я набираю Рэйчел.
– Привет, Рэйч, - мой уставший сиплый голос больше напоминает шепот.
– Эй, Кирс, ты чего?
– Мама в больнице, ей нужна операция.
– Вот черт.
– По голосу подруги слышу, что она искренне переживает.
– Дела плохи.
– Да. Зайди завтра в деканат и сообщи им о моем отсутствии, - протяжно выдыхаю. О том, чего я хотела, придётся забыть.
– Я потом буду догонять. И конспекты все пиши, у тебя теперь есть цель их делать – отдать потом мне, а не смотреть в окно или тихонько подремывать, как ты обычно это делаешь.
– Окей, я, конечно, все сделаю, но ты-то как? Держишься? – она спрашивает тихо, как-будто пытается меня успокоить или просто не напугать. Чего уж мне еще страшиться-то?
– Да, все нормально Рэйч. Сейчас попытаюсь почитать немного, а завтра поеду снова в больницу. Еще нужно работу найти. Ты сможешь завтра приехать ко мне?
– Да, конечно приеду, газеты захватить?
– Думаю да, я тоже что-то прикуплю завтра. – Меня посещает мысль, что нужно прикупить парочку журналов, где есть вакансии, газет и порыться в интернете на сайтах трудовых ресурсов. Будем вдвоем с Рэйч что-то искать, авось что-то и попадется.
– Хорошо, тогда до завтра.
– Пока, - кладу трубку и тянусь к самой верхней книжечке из стопки на моей прикроватной тумбе. Так, что у нас тут? Вашингтон Ирвинг «Сонная лощина». Классика, что сказать.
Меня хватает ровно на два часа и я, захлопнув книгу, разворачиваюсь, с шумным выдохом откидываясь на подушки. Рецензию я точно сейчас не напишу, голова совсем не работает. В ней просто каша полнейшая.
Встав с кровати и взяв в комоде чистое белье, принимаю душ и ложусь в постель. В моих мыслях снова мама. Я снова думаю о ней и накатившие слезы скатываются на подушку, а горло болезненно сдавливает, как от удушья. Я открываю рот, рывками заглатывая воздух и прогоняя непрошенные слезы тревоги. Мама, мамочка. Ну почему? Почему ты не следила за собой? Почему ты это допустила?
Тихо выплакавшись в подушку, обессилевшая я и засыпаю.
Утром собираюсь в больницу и параллельно отправляю Кэвина в школу. Только бы ничего не забыть. Беру все свои и мамины документы, завожу наш старенький Форд и через двадцать минут пути я уже в больнице. Подхожу на ресепшен возле отделения интенсивной терапии, где как и в прошлый раз, ждут в приемной люди, бегают медсестры и ходят с медкартами врачи.
– Доброе утро! Мне нужен доктор Нейлз. Я Кирстен Флорес, дочь пациентки Мелани Флорес.