Совок 11
Шрифт:
Женщина слабо улыбнулась и, поблагодарив, попыталась вставить ключ в замочную скважину. Поняв, что ей это сейчас не под силу, я забрал из её трясущейся руки связку и сам отомкнул оба замка. После чего пропустил Лапину в квартиру и вернул ей ключи.
Да, мне было лень делать тупую и в общем-то уже бесполезную работу. Но непреклонная воля бородатого следака Семёнова-Азина выбора мне не оставляла никакого. Деваться было некуда, эту рутину мне придётся отбыть от начала и до конца. Даже, с учетом уже обнаруженных во время обыска полуфабрикатов из нежной женской плоти. И процессуально, кстати, оформленных так, что для обвинительного приговора их будет более, чем достаточно.
В дверь впечатлительной гражданки Лапиной я позвонил намного позже, чем сам рассчитывал. Допросив половину жильцов подъезда, я решил наконец-то заняться и Ангелиной Васильевной. Она, в отличие от безликого соседского сообщества гурмана Евстропова, так ничего мне о нём и не поведавшего, была более сведущим субъектом. Всё-таки, жила с ним на одной площадке. И хоть как-то, но всё же, хоть и нечасто, но лично контактировала с ним.
Долго в дверь звонить не пришлось. Как мне показалось, гражданка Лапина к этой минуте успела не только подкраситься и приодеться. Судя по не совсем еще высохшим волосам, она еще сподобилась принять душ. И да, заметно посвежевшая Ангелина Васильевна понравилась мне еще больше. Впрочем, не исключено, что эффект её внешней привлекательности самым значительным образом усугубился запахами вкусной еды. Соблазнительно выплывшими мне навстречу из открывшейся двери.
— Проходите, Сергей Егорович! — приветливо улыбнулась мне обладательница круглых коленок и трепетной свидетельской души. — Вы ведь, наверное, уже проголодались, а я как раз ужин приготовила. Составите мне компанию? Да вы проходите, проходите, не стойте в дверях! — отступила она в темноту коридора.
На душе у меня от столь чуткой свидетельской заботы к следствию, несмотря на сумрачную темноту коридора, стало гораздо светлее. И много теплее. Да чего уж там, гражданка Лапина, с учетом приглашения к ужину, мне нравилась всё больше и больше. А тревога относительно ночлега в ближайшие дни, напротив, начала постепенно развеиваться. Как севильский эфир, который ненавязчиво струит свой ночной зефир.
А с ужином она и впрямь, как-то очень своевременно проявила гражданскую инициативу. Кушать мне уже давно хотелось.
Шутить на тему необычных кулинарных пристрастий местных жильцов я благоразумно не стал. Посчитав юмор подобного рода бестактным и неуместным. Вместо этого, сунув ноги в любезно предоставленные хозяйкой тапки, я направился в ванную мыть руки.
Побывав по этому стояку в других квартирах подъезда, я уже знал расположение данного жилища. И потому был в курсе, что Ангелина Васильевна проживает на двухкомнатной жилплощади. Это благоприятное обстоятельство так же давало некоторые дополнительные основания для юношеского оптимизма. Лишь бы только штамп в её паспорте о расторжении брака, который я успел рассмотреть, не утратил своей актуальности. Как бы не заявился сюда ближе к ночи какой-нибудь сожительствующий с ней утырок. Хотя, опять же, Лапина мне сама давеча русским по белому обмолвилась, что женщина она одинокая. Стало быть, конкуренция в виде посягательств на её роскошное сдобное тело со стороны какого-то факультативного прелюбодея мне не грозит.
— Присаживайтесь! — указала мне рукой на стул заботливая хозяйка, — Серёжа, вы курочку будете? — она вопросительно улыбнулась, вернув
— И курочку обязательно буду, и картошечку! — сглотнул я голодную сиротскую слюну временно целибатствующего мента. — Как православный иудей, из женских рук я ем всё подряд! Даже свинину по субботам!
Глядя на противень с запеченным до тёмно-золотистого хруста картофеля, моркови и лука, я всё же стеснительно встревожился. Потому как ждал от своего молодого, но оголодавшего организма какого-нибудь акустического конфуза. Удивительно, но пустой лейтенантский живот пока еще не протестовал против пытки голодом. Своим обычным в таких случаях урчанием. Неуёмным и громким.
— Я следователь, дражайшая Ангелина Васильевна и потому в содержании абсолютно неприхотлив! А уж из рук такой красавицы, как вы, я и вовсе готов есть даже сырую картошку. Как яблоко готов её грызть! Вместе с мёрзлой курицей!
— Скажете тоже! — довольно покраснев, гражданка Лапина начала проворно нагружать мою тарелку благоухающей едой. — А к водочке вы как относитесь, Серёжа? — осторожно поинтересовалась хлебосольная женщина, нерешительно доставая из холодильника бутылку «Столичной».
— Почти так же, как и к красивым женщинам! — не стал я попусту лукавить и кокетничать, — Очень положительно отношусь к водочке. Настолько, что, пожалуй, рюмку-другую с вами обязательно выпью!
Я уже принял твёрдое решение, что сначала мы подъедим со стола весь этот шикарный натюрморт. И еще пусть она вместе со мной обязательно выпьет водки. А уж только потом я начну тиранить эту славную женщину нехорошими вопросами про её прожорливого соседа-женолюба. Самому-то мне без разницы, а вот ей перебивать аппетит мне не хотелось. Как-то совсем уж не по-человечески и не по-комсомольски это будет с моей стороны. Она мне курочку и водочку, а я ей расспросы про приставучего соседа-кулинара… Нет, не по-христиански это будет…
— Ну тогда наливайте! — заметно повеселев, скомандовала хозяйка.
И поставила на стол два, уже порядком мною забытых, лафитника на тонких ножках. В последний раз такие гранёные конусные рюмки бутылочного стекла я видел в родительском доме еще до армии. На своих проводах в армию, кажется, я их крайний раз и видел. Раритет, можно сказать!
— За знакомство! — жеманно оттопырив мизинец, легонько чокнулась со мной рюмашкой гражданка Лапина.
Внимательно заглянув мне в глаза, она с достоинством и очень медленно вытянула губами содержимое из своей посудины. Что ж, оказывается она не только добрая, но еще и сильная женщина.
В отличие от Ангелины Васильевны я не стал манерничать и намахнул свою спиртосодержащую дозу без утонченных затей. Выпил свой «полтинник» просто залпом. И с удивлением, почти сразу же ощутил приход пьянящего этила в отбитое бандитизмом сознание.
— Ух!! Крепка советская власть! — невольно передёрнувшись, не удержался я от бесхитростной реакции на полученное удовольствие.
А через секунду, когда опустил глаза на сотрапезницу, то тут же преисполнился счастьем от вновь проявленной о себе заботы.
И, улыбнувшись в ответ этой заботе, с благодарностью её принял. Сняв губами ароматизирующий укропом огурчик, с поднесённой прямо к моему рту, вилки. Огурец, который мне так любезно, а главное, очень своевременно подсунула гражданка Лапина, был размером с мизинец. А еще он был восхитительно пупырчат и хрустящ. Преисполнившись благодарностью, я с трудом сдержался, чтобы прямо в ту же секунду не погладить по округлой коленке Ангелину Васильевну. До чрезвычайности добросердечно настроенную к следственным органам МВД.