Совок 12
Шрифт:
— Здесь переждём пару минут! — шепотом пояснил я кладовщику в ответ на его недоумённый взгляд, — В этом вашем сарае погреб есть?
— Нет там погреба, — продолжая удивлённо хлопать глазами, честно ответил он, — У нас в доме хороший подпол. Мы там банки с солёностями храним. Всё, что мать за лето закатывает, всё там.
Теперь понятно, почему баба Маня пренебрегла домашним подземельем. Если маманя Вязовскина с сыном постоянно ныряют в подполье, то обнаружение ими водовозовской кассы было бы всего лишь делом времени.
Осторожно выглянув из-за угла, я убедился, что алчная баба Маня скрылась за дверью сарая.
— Пошли, Алексей, пришло время поприветствовать твою подругу! — я опять прихватил творческого геронтофила за воротник и, не обращая внимания на его протестующие попискивания, двинулся к открытой двери сарая.
Втолкнув Алёшу в распахнутую дверь, я шагнул вслед за ним. И сразу же, следуя вбитым рефлексам, сместился вправо, чтобы не маячить дурной мишенью на фоне светлого пятна дверного проёма.
Для того, чтобы разглядеть в правом от себя углу копошащуюся в какой-то бытовой рухляди Ирсайкину, мне хватило света, проникающего через дверь и пыльное окошко.
Все сомнения, которые до этой минуты еще оставались в моей недоверчивой душе, рассеялись. Мария Антиповна спешила, как могла. Видимо, ей очень хотелось приготовить к эвакуации заветную кубышку еще до того, как здесь появится её полюбовник.
— Здравствуйте, Марья Антиповна! — как можно громче проявил я вежество и почти искреннее уважение к заблудшей даме. — Надо же, как повезло тебе, Алексей! Скосил я взгляд на мил-дружка мадам Ирсайкиной, — Смотри, какая чистоплотная и хозяйственная у тебя подруга! Едва успела отработать восемь часов на благо родины, и не теряя ни минуты, она уже здесь! Порядок на твоей даче наводит! — вслух позавидовал я графоманствующему спиртоохранителю.
Кладовщик-литератор по-прежнему стоял там, куда я его давеча отшвырнул и хлопал глазами в сторону полюбившейся ему ветеранки. Смотрел он на неё, жалко ей улыбаясь. Чувство вины сочилось из его выразительных семитских глаз и смешивалось оно с возрастающей ненавистью. Которая с двух сторон, от его бабы Мани и него самого, была обращена на меня.
— Ты зачем его сюда притащил?! — злобно оскалилась Мария Антиповна, попеременно бросая полные лютой неприязни взгляды то на Вязовскина, то на меня и непонятно, к кому из нас обращаясь. — Господи, какой же ты придурок, Лёша, ну когда ты наконец поумнеешь?!
Я решил не принимать близко к сердцу хулительные слова расстроенной женщины. Судя по последней фразе, придурком мадам Ирсайкина считала всё же не меня. Сзади послышалось наполненное жгучей обидой пыхтение героя-любовника.
— Это не я его, это он меня сюда притащил! — из-за моей спины плаксиво огрызнулся творческий кладовщик. — Он меня силой заставил тебе позвонить!
— Вон оно, что!! — перекосившись лицом, злобно выдохнула, глядя на меня любительница юношеской плоти, — И чего тебе от меня надо? Зачем сюда-то припёрся? Прислал бы повестку и я сама бы к тебе явилась! Прямо в кабинет!
Я смотрел в глаза злобствующей тётки и терпеливо ждал, когда она выговорится. Чтобы в самый подходящий момент оглушить её неудобным вопросом. И смотрел я на неё очень внимательно.
Быть может, потому и разглядел в её горящих углями зрачках что-то нелогичное и не соответствующее её словам.
Повинуясь условным рефлексам, я шагнул в сторону и почти успел обернуться, когда боковым зрением зафиксировал движение со стороны тыла. И резко подался назад, навстречу этому движению.
Удар мотыгой пришелся по спине и частично по левому плечу. И, слава богу, что черенком, а не рубящей металлической частью. Если бы я не подшагнул к бойцовому кладовщику, а, наоборот, попытался от него отодвинуться, то отточенной железякой мне бы прилетело по голове. Или по хребту. Что тоже ни разу не сахар.
Нет, спина и плечо не отсохли, но сразу же налились нехорошей и деморализующей сознание болью. Захотелось прямо здесь лечь на правый бок и подогнуть под себя ноги. Но перед этим кого-нибудь убить каким-нибудь негуманным способом. Вопреки всем Женевским конвенциям. Я сделал еще шаг навстречу вероломному агрессору и изо всей силы впечатал кулак этому «кому-то» прямиком в челюсть. Лязгнув зубами, Алексей Мордухаевич артистично закатил глаза и грузно обрушился на земляной пол сарая.
Глава 11
Опавшего наземь кладовщика какое-то время можно было не опасаться и это меня радовало. Но одновременно с этим не радовало то, что баба Маня вдруг оказалась женщиной решительной и способной на самые опрометчивые поступки. Которые, по моему мнению, ну никак не согласовывались с её почтенными летами и дородной фигурой. С некоторым запоздалым удивлением я отметил, как она, переваливаясь по-утиному и сжимая в руках какое-то кухонно-бытовое орудие, резко засеменила в мою сторону. Двигалась она неуклюже, но, можно сказать, что вполне стремительно. И абсолютно безмолвно.
Именно эта мясницкая молчаливость вкупе с искрящейся из глаз жаждой моей смерти и убедила меня в вероятности самого плохого исхода. Для меня. Зрачки её ведьмячьих глаз переполнялись непреклонной решимостью. И кровожадных намерений они не скрывали.
Вступать в единоборство с безумной бабкой, вооруженной тяпкой для рубки капусты мне не хотелось. Я счел это самым пошлейшим из ведомых мне пижонств. И потому, бодро управившись за полсекунды, я выдернул из-за спины когда-то затрофееный у Воронецкого ПМ. Не теряя драгоценного времени, передёрнул затвор и направил ствол на не по годам шуструю разбойницу.
Видать и в моих зерцалах злобная мадам Ирсайкина углядела, что-то этакое. Что никоим образом не совмещается с общечеловеческими принципами гуманизма. То самое, что ни один разумный человек проверять на собственной шкуре никогда не станет. Вот и баба Маня, судя по тому, с какой резкостью она включила экстренное торможение, из ума еще не выжила. Выражение её глаз пока никак в лучшую сторону не поменялось и добрее, уж точно, не стало. Однако, остановилась она, как вкопанная.
— Да ты совсем охерела, сука старая?! — с максимальной для данной пиковой ситуации вежливостью, поинтересовался я у тяжело дышавшей и не очень молодой женщины, — Я ж тебя, паскуду, сейчас возьму и просто пристрелю! Как бешеную собаку. Угандошу тебя в строгом соответствии с действующим законодательством! — я поднял ствол еще чуть выше и теперь зрачок ПээМа смотрел точнёхонько в переносицу свирепой хищницы.