Совок 2
Шрифт:
В ответ на замечание шефа Ахмедханов согласно поднял обе ладони и склонил голову. Возмущенный окрик Зуевой он оставил без внимания.
— Завтра вечером сюда дело захвати! Понял, Корнеев? — строго посмотрел на меня главный следственный начальник.
Есть, товарищ майор! — бодро ответствовал я, с тревогой думая о том, явится завтра утром ко мне фарцовщик Брусенцов из калмыцких степей или нет.
Вчера волевым решением я пренебрег бутылкой водки перед сном. Пошел в койку, уже наперед зная, что эта ночь будет бессонной. Понимая, что даже в мутном забытьи следующие восемь часов будут
Еще на обратном пути из прокуратуры, трясясь в автобусе, я перебирал все оправдывающие мою оплошность факторы. Понимая умом, что для случившегося их было в избытке, душевного равновесия я все же не достиг. А от расстройства я разозлился и совсем уже нелогично решил завязать с алкоголем. Не то, чтобы насовсем, как радикально спившийся алкаш-забулдыга, а просто, чтобы выскочить из колеи.
И вот теперь я горько расплачиваюсь за свой вчерашний спонтанный волюнтаризм. Теперь я хорошо понимал когда-то услышанное утверждение, что нет занудливее и страшнее существа, чем резко бросивший бухать алкоголик. На и без того паскуднейшее состояние души наложилась бессонная ночь.
На утренней оперативке пинать меня было еще не за что, поэтому никакого интереса у руководства я не вызывал. Сам я тоже сидел, скромно, в глаза никому не смотрел и в целом не отсвечивал. Обошлось без нанесения какого-либо морального вреда или урона моей и без того, подточенной бессонницей, психике. Возвращаясь в кабинет, за углом аппендицита я увидел Брусенцова. Студент выглядел еще хуже меня. Нездоровый румянец его впалых щек свидетельствовал о такой же бессонной ночи, как и у меня.
Юля, согласно каждодневного ритуала, после оперативки сразу пошла чаевничать к Зуевой. А мне, в моем состоянии, совсем не хотелось сейчас слушать их клекот и я отказался. И правильно сделал, так как говорить с Брусенцовым лучше без юлиных ушей.
— Заходи! — открыл я замок и запустил спекулянта в кабинет, — Рассказывай, как съездил? — показал я планово-экономическому студенту на стул. И придвинул графин со стаканом.
Студент благодарно кивнул и достав из кармана пузырек, вытряхнул таблетки.
— Съездил! — заглотив колеса, он выдул полный мухинский стакан воды. — Все хорошо! — кивнул он сам себе и наконец проявился в текущей действительности, — Вот! Как вы велели, — Брусенцов протянул мне листок с фамилиями и адресами.
Приняв из его рук бумажку в клеточку, я удовлетворенно потянулся и полез в стол за бланками допроса. Прошлый протокол, который я сочинил позавчера и который сейчас находился в деле, надо было срочно утилизировать. Но перед этим, надо как можно быстрее воспроизвести новый. Уже чистовой, со всеми частностями и с позавчерашней датой. Управился я очень быстро, а Брусенцов также быстро его подписал. Даже не читая. Мелко-мелко порвав ненужную и теперь даже вредную бумажку, я засунул обрывки в карман.
— Ты, Брусенцов,
— Знаком, — вздохнул студент и налил себе еще воды из графина.
— Так вот! С сегодняшнего дня ты больше никаких дел с ним иметь не должен! Понял меня? — я изобразил в своем взгляде столько суровости, насколько меня хватило, — И не вздумай отвечать ни на какие его вопросы, если он тебя начнет пытать по этому делу! Уяснил?
— Да, уяснил! — покорно затряс головой экономист-надомник.
— И вот еще что! Сегодня или завтра тебя найдут те двое, которые тебя задержали. Так вот, бояться их не надо, они тебе вернут те шесть пар, которые забрали сверх протокола изъятия. Понял? — я уставился на фарцовщика, пытаясь уяснить для себя, насколько адекватно он воспринимает сказанное.
— И куда мне их девать? — робко поинтересовался подпольный советский бизнесмен.
— Это тебе решать. Сапоги твои, сам и думай. — мне было не до советов барыге, я последовательно собирал потроха уголовного дела в корку.
— Это Парамонов тебя сдал. Ты ему платил за то, чтобы он тебя не трогал, а он тебя сдал. Так, не задорого, просто, чтобы перед городскими выслужиться, — я заметил, как Брусенцов дернулся, — Поэтому не вздумай с ним общаться, иначе сам по этапу пойдешь и меня подставишь! Понял?
Студент интенсивно закивал головой. Было заметно, что мои слова до него дошли, а это главное.
— Теперь рассказывай подробно, как все было в солнечной Калмыкии? Мне нужно знать все без исключения. В том числе и то, что тебе кажется незначительным. Валяй! — я вытянул ноги и прикрыл глаза.
Когда заявилась Юлия Владимировна, Брусенцов запивал свой рассказ третьим стаканом воды, а я боролся с дремотой. Отпустив бедолагу, я начал собираться на неромантическое свидание с прокурорской следачкой. Убирая брусенцовское дело в сейф, я поймал на себе задумчивый взгляд Иноземцевой.
— Ты чего? — не стал я мудрить с переглядываниями, — Спросить что-то хочешь?
— Не знаю, — она замялась, — Скажи, только честно! Что тебе вменяет Клюйко? Ты правда кого-то пытал? — не столько со страхом, сколько с интересом разглядывала меня Юля.
— Душа моя, ты же слышала, она меня допрашивала в качестве свидетеля! И потом, ты посмотри на меня, похож я на злодея, который кого-то может пытать? — я попытался заглянуть в юлины глаза самым кротким взглядом.
— Вроде бы нет… — задумчиво протянула старший лейтенант Иноземцева, — Не похож. Но у меня такое чувство, что ты сейчас мне врешь! — неожиданно для меня и совсем нелогично заявила Юлия.
Воистину, бабу не обманешь! Баба, она, сердцем видит, вспомнился мне горбатый Джигарханян.
— А чего ты вдруг моими моральными качествами озаботилась? Замуж за меня хочешь? — поинтересовался я у провидицы в чине старшего лейтенанта.
— Еще чего! — фыркнула мадемуазель Юлия, — Хотя.. почему бы и нет?! — кокетливо сдунув спираль локона, она опять пригляделась ко мне, — Я подумаю над твоим предложением!
— Алё, алё, алё! — запаниковал я, — Ты совершаешь большую ошибку! Эльвира Клюйко женщина серьезная, не дай бог, закроет меня и придется тебе передачи мне носить! А копченая колбаса и индийский чай нынче в дефиците, да и денег они стоят. — на корню сбил я барышне романтическое настроение.