Совок 4
Шрифт:
— У вас есть и второй? — глаза напрягшегося москвича были уже совсем не добрыми, но особой тревоги в них еще не было.
— Есть, Аркадий Семенович! Скажите пожалуйста, где находится алюминиевая молочная ёмкость с преступно добытыми ценностями? Которую Воронецкий и его бандиты хранили в том самом гараже? Да, в том самом, который вы втайне от официального следствия и в нарушение закона подвергли обыску? Где ценности?!
Глава 6
Разменяв трёшник, я зашел в кабинку. Вчерашняя история повторилась. Сначала первый звонок и короткий диалог с пластмассово бесцветным голосом
— Здравствуй, Сергей! — ответил он на мое приветствие, — Как ты там? Надеюсь, все хорошо?
— Все в норме, Григорий Трофимович, со здоровьем вот только проблема образовалась, — пожаловался я, — Чесотку где-то подхватил, пришлось на больничный срочно уйти!
— Это очень плохо, Сережа! — оживился мой старший товарищ по прошлогодним баталиям с мясной коза нострой, — Но ты молодец, что вовремя к врачу обратился! Очень, очень грамотное решение, должен тебе сказать!
— Григорий Трофимович, чем-нибудь порадуете? — с надеждой обратился я к деду за позитивом или, на худой конец, за дополнительной информацией.
— Люди пока еще роют, но одно могу сказать тебе со всей определенностью. Косвенное подтверждение того, что Мелентьев пересекался в Мордовии с Воронецким, есть! — речь Севостьянова была спокойной, но и доля бодрости в ней присутствовала, — Давай, мы с тобой обольщаться пока не будем, но совершенно точно установлено, что, когда осужденный Воронецкий прибыл этапом в ИК-10, начальником этой колонии был Мелентьев.
Это уже что-то! И далеко не косвенное. Мудрый и осторожный Севастьянов просто перестраховывается. Теперь я уже был уверен, что московский полкан приехал за кассой Воронецкого. Как за дополнительным бонусом. Главной его задачей, конечно же является обеспечение собственной непотопляемости. Но и упускать накопленные бандой за несколько лет ценности, он тоже не намерен. Уж я-то знал, чего и сколько содержит бидончик.
— А у тебя там чего нового, Сергей? — прервал мои мысли старик Севостьянов. — Как там наш Аркадий Семенович, бьет копытом?
— Бьет, Григорий Трофимович! — не стал я его разочаровывать, — Вот в это самое время он областную прокуратуру под себя наклонить пытается. Чтобы меня обвиняемым сделать. Убеждает следователя, что я вместе с Воронецким бандой руководил! — как мог фискалил я на министерского посланца.
— И как прокурорские? Не пойдет следователь на поводу у столичного полковника?
— Женщина там следователь. Клюйко ее фамилия. По ОВД старший следователь. И говорят, что баба принципиальная и больше по ментам специализируется, — как мог, посильно пропиарил я Эльвиру. — Она и своих засранцев не щадит! Вначале марта по ее делу областная коллегия тут начальника отдела городской прокуратуры к шести с половиной годам приговорила!
— Это плохо, что женщина! — вдруг забеспокоился мой собеседник, — Мелентьев Аркаша тот еще бабий угодник! Как бы не охмурил он эту следовательшу. Ну-ка, еще раз, как говоришь, ее зовут?
— Старший следователь по ОВД областной прокуратуры Эльвира Юрьевна Клюйко, Григорий Трофимович! — послушно выдал я данные на подругу.
— Вон оно, как! — хмыкнул дед, — Как моя внучка, ту тоже Эльвирой зять назвал!
Я тактично молчал, пока моя московская крыша завершит лирическое отступление. И надеялся, что мне будет выдана еще хоть какая-то информация на недруга и на его шайку.
— В общем так, Сергей! Резюмируем! Ты по-прежнему,
Сказать: «До свидания!» я не успел, из трубки уже звучали гудки. Так-то давно известно, что у генералов свои представления о вежливости и о тактичном обращении с нижестоящими. Деликатность ситуации была в другом. В том, что я так и не знал, сколько звезд на погонах загадочного деда. Когда он, полгода назад, находясь сбоку и даже не в составе комплексной бригады, рулил чисткой и репрессиями, к нему, включая руководителя, все обращались либо «товарищ генерал», либо по имени-отчеству. Но раза три, во время бесед со мной, он принимал от нарочных из Москвы почту. И эти нарочные обращались к нему, как к генерал-лейтенанту. Но и это сейчас не шибко царапает мое сознание. Я достаточно долго и не по одному разу в неделю хаживал на рабочие беседы к министру, а он был, ни много, ни мало генерал армии. Так, что оскомину по этой части я давно уже сбил. Заинтригован я был другим. Тем, что номер, по которому я звоню второй день, относится к коммутатору комплекса зданий, расположенного по адресу: Старая Площадь, дом 3. Это я знал точно, потому что и через сорок лет ничего не изменится. Только через сорок лет там будет Администрация Президента, а сейчас в этих курмышах квартирует ЦК КПСС. Только и всего! Н-да…
Варяги
— Ну что, Серёжа, похоже, тяжелые дни у нас с тобой настают! — Аркадий Семенович опрокинул в себя содержимое из пузатого бокала и даже не поморщился. Будто выпил воду, а не коньяк.
Они сидели ресторане речного вокзала и обедали. Вернее, обедал один Мирошников. С неизменным и не проходящим аппетитом, поглощая после солянки вторую порцию цыпленка табака. Полковник лишь поковырялся вилкой в салате, а своего курёнка пододвинул вечно голодному капитану. Сам он наливался коньяком.
Капитан отреагировал на слова шефа двухсекундной паузой своих челюстей, а потом снова ими задвигал, наклонясь над тарелкой. Если бы он сейчас поднял глаза, то увидел бы, с каким презрением смотрит на него Аркадий Семёнович.
— Ты вот, что, Сережа! — дождавшись, когда капитан оторвется от еды и все свое внимание обратит в его сторону, продолжил Мелентьев, — Ты послезавтра тётку нашего юноши исполни! Помнишь, с которой он под ручку вокруг дома прогуливался? — полковник удовлетворением отметил, что от его слов у младшего соратника даже ресницы не дрогнули.
— Ближе к вечеру, когда она с работы возвращаться будет, ты и угомони эту жидовку! И забери у неё что-нибудь. Неважно, что! Сумку там или кошелек. Отвод, в общем сделай! Пусть думают, что это корыстная направленность была. Ты понял меня, Сережа? — запил свои слова остатками из бутылки полковник.
— Что, не верите, товарищ полковник, что Саушин пацана найдет? — глаза Мирошина, которыми он уставился на полковника, оказались не такими уж и глупыми.
— Не верю, Сережа! Ошибся я в нем, хлипкий он какой-то и не результативный. — Мелентьев растерянно разглядывал пустую бутылку. — Вернемся в Москву и надо будет от него избавляться. Пусть к себе на родину возвращается.