Совок 9
Шрифт:
— Заметь, душа моя, это я еще пить не бросил! — весело вторил я своей бывшей а, может, и не такой уж, бывшей подруге, — Вот соберусь с силами и возьмусь однажды за ум! И с головой окунусь в пучину мещанского стяжательства, и накопительства! Вставлю зубы, пошью костюм с отливом, а потом еще и в партию вступлю! Как ты полагаешь, есть у меня еще шанс стать приличным человеком?
С сомнением окинув меня строгим взглядом, Эльвира отрицательно покачала головой.
— Нет, Серёжа, свой шанс ты бездарно упустил! — лучики насмешливых морщинок у глаз выдали её озорное
Не найдя, что ответить, я повернул ключ в замке зажигания. Со двора я выезжал молча, чувствуя виском и правой щекой щекочущий весёлый взгляд пузастой прокурорской насмешницы.
— Ты не переживай, Корнеев, я не в претензии! Знаешь, у меня в последнее время просто очень хорошее настроение. Всё время! Говорят, что у беременных оно часто меняется на раздражительность, но у меня, к счастью, всё не так! — без какой-либо наигранности произнесла Клюйко, накрыв своей ладонью мои пальцы, сжимающие руль, — И поверь, если бы ты даже решился, и позвал меня тогда за себя, я бы отказалась! И сейчас тоже откажусь.
Я недоверчиво скосил глаза в её сторону. Женщина смотрела на меня взглядом умиротворённой Мадонны. Будто с глянцевой репродукции в журнале «Крестьянка» или «Огонёк».
— Врёшь? — не поверил я, — Зачем лукавишь? Хочешь обидеть или же ты таким образом провоцируешь меня? Так ты это напрасно! Я и без взятия на слабо, очень даже запросто могу на тебе жениться! Но только гражданским браком, — на всякий случай сразу уточнил я. — Зато на длительный срок! Да, что там, хоть навсегда могу!
Эльвира заливисто рассмеялась, впервые проявившись с живой и безудержной ажитацией. Мне непонятной и даже немного ущемляющей моё мущинское самолюбие.
— Нет, Серёжа, ни гражданским, ни военным браком мы с тобой соединяться не будем! — отсмеявшись и аккуратно промокая платочком глаза, не колеблясь, и без какого-либо кокетства, отказалась Клюйко от предложенного мной факультативного семейного счастья. — Мне, конечно же, очень приятно и даже лестно, но ты меня извини, пожалуйста! Не судьба!
— Как я должен тебя понимать, любимая?! — с недоброй отелловской интонацией повысил я голос, приняв шутливый тон Эльвиры. Я нахмурился, изобразив смесь обиды и недоумения. — Ты решительно меня удивляешь, Эля! Буквально все вокруг меня добиваются. Я имею в виду женщин. А ты, вот так походя, вдруг отказываешься от своего неземного семейного счастья!
Вместо ответа новоявленная москвичка ткнула меня кулачком в плечо и снова заливисто захохотала. Отвлёкшись от дороги на секунду, я бросил взгляд на свою беззаботно веселящуюся пассажирку. И с величайшей радостью убедился, что она не притворяется и веселье, которое я сейчас наблюдаю, она не вымучивает. Похоже, что Эльвира и впрямь безмятежно счастлива, находясь в состоянии беременности.
— Ты забыл, где я живу? — обернувшись на перекрёсток, который мы проехали, спросила
— Мы в ресторан едем, Эля, — прикидывая, в какое заведение лучше всего сейчас зарулить, ответил я спутнице, — Мне чертовски хочется есть! Ты сама видела, что я получил вместо ужина десять минут назад! Я недавно читал где-то, что человек до двадцати пяти лет всё еще растет. Думаю, что так оно и есть, потому что меня всё время непрерывно тянет к еде. И, кстати, беременным, говорят, прожорливость тоже свойственна. Или врут?
— Не врут! — улыбаясь, покачала головой Эльвира, — Вот только время сейчас не ресторанное. Впрочем, если где-то в гостинице, то, быть может, и накормят. В «Центральной» раньше кухня была неплохой! — дала мне толковую подсказку любимая женщина.
В том, что кухня в ресторане гостиницы «Центральная» была достойной, я убедился после первой же ложки харчо. Пока моя спутница не торопясь клевала и тщательно пережевывала свой полезный салат, я успел управиться не только с первым блюдом, но и с куском жареного мяса. А утолив свой голод, с сытым удовольствием наблюдал, как изящно трапезничает подруга, умело оперируя ножом и вилкой.
Вопреки своей незыблемой привычке всегда садиться спиной к стене, сегодня я уступил желанию дамы видеть зал. И поэтому, о том, что сзади меня происходит какая-то нештатная ситуация, я понял по изменившемуся лицу женщины.
Резко обернувшись, я увидел приближающегося к нашему столу Талгата Расуловича Ахмедханова. Майор, пёр как ледокол сквозь торосы, не замечая никого и ничего вокруг себя. Хорошо, что народа в этот ранний неурочный час было немного. Я успел заметить, что его взгляд был направлен исключительно на Эльвиру. Меня, как мне показалось, он даже не видел. Или не хотел видеть.
На всякий случай я вместе со стулом сдвинулся чуть в сторону. Чтобы иметь возможность встретить недружественного Ахмедханова хотя бы боком, а не спиной.
— Здравствуй, Эля! — не обращая на меня никакого внимания, словно бы меня тут нет, с радостной улыбкой обратился он к моей женщине.
Оказывается, хищный Талгат Расулович способен улыбаться до крайности просветлённо и трогательно. Как улыбается ребёнок в свой день рождения, разом получивший все желаемые подарки. В том числе и те, о которых не смел даже и мечтать.
Меня неприятно царапнуло, что Эльвиру он назвал так, как звал её я. Элей.
— Здравствуй, Талгат! — ответила на его приветствие она, отложив в сторону вилку и переведя взгляд в мою сторону.
Только теперь Ахмедханов обратил внимание на мою персону. Лицо его сначала застыло, а через секунду исказилось. Из счастливо-радостного оно моментально превратившись в маску африканского чикатилы-людоеда.
Мне даже показалось, что я слышу исходящее из его пылающего ненавистью нутра утробное рычание дикого зверя. В любом случае, его взгляд ничего хорошего мне не обещал.
— Талгат! — негромко, но так, что её голосом можно было бы заморозить воробья на лету, окликнула Эльвира майора. — Успокойся и присядь! Присядь, я сказала!