Современная ботаника. В 2х томах. Том 1

Рейвн Питер

Дружба их восстановилась через три года, когда Клер привыкла к новой роли. Она, не имевшая подруг из-за своей вдруг расцветшей красоты, и не интересовавшаяся окружавшими ее воздыхателями, чувствовала себя одинокой и ненужной собственной семье. Мать не понимала, как можно не поощрять и не сталкивать между собой поклонников, не могла простить дочери ее холодности. Ольга, не слишком красивая и не слишком умная, не могла простить Клер ее красоты. Мадам Элен, когда-то считавшая старшую дочь верхом совершенства, теперь любила младшую, которая понимала ее, и с которой она быстро нашла общий язык.

Клер думала об отце, который

сделал ей столько добра, и никогда не попрекнул ее этим маркизом. Ольга только и делала, что звала ее м-ль маркизой, а мать говорила с ней только по-французски.

Оказавшись в полном одиночестве в доме своей матери, Клер рано пристрастилась к чтению. Она читала все, что попадало ей под руку в большой библиотеке, собранной Иваном Семеновичем в их доме в Малой Глади, что в Тверской губернии. По своей воле Клер вообще никогда не выезжала из деревни, где вокруг барского дома стояли высокие березы, а прямо за домом начинался лес. Если пройти по дорожке, пересечь поле, где летом крестьяне косили траву, и перелесок, то можно было оказаться на берегу небольшого озера. Здесь Клер обычно пряталась с книгой от своей гувернантки мадам Ле Мансиль. У нее был заветный мысок, где она садилась у самой воды, и ветви плакучей ивы скрывали ее от посторонних глаз. В Петербурге Клер очень скучала по своему озеру. Она терялась в дебрях каменных домов, в гуле голосов и стуке колес.

Шаги за дверью и тихое хихиканье вдруг отвлекли ее от размышлений. Она прислушалась. Кто-то поворачивал ключ в замке ее двери. От удивления Клер сначала сидела не шелохнувшись, потом поднялась и быстро юркнула за портьеру. Через несколько секунд дверь осторожно открылась, и в комнате раздались шаги. Зашуршали платья, от чего стало понятно, что вошедших двое, и что это женщины.

— Я же говорила, что ее нет, — раздался голос Ольги.

— Будем в это верить, — проговорила другая девушка. По голосу и манере странно выражаться Клер узнала Аликс Геберину, — давай скорее заканчивать, а то твоя сестра еще вернется.

Они принялись шарить по комнате, явно ища что-то, но не находя.

— Интересно, куда она его запрятала? – через некоторое время сказала Аликс, и голос ее был полон возмущения.

— Подожди, сейчас найдем. Ты точно уверена, что нам нужен этот шарф?

— Или что-то, что она только что сняла. Ты помнишь, в чем была Клер сегодня? Пояс там или шаль?

— Я помню только этот шарф, и еще перчатки, но они куда-то тоже пропали. Сестрица всегда слишком аккуратна, так просто вещи не бросает. Черт возьми, не знаю, что делать!

— Давай попробуем завтра, может быть, успеем до вечера?

— Да нет. Эта мадам сказала, что ей нужны сутки. Ты что, хочешь, чтобы и майор Патов был у ее ног? Я столько времени убила, разводя их пути, что будет очень обидно, если в самый важный момент он тоже потеряет голову от маркизы!

— Слушай, за что тебя Бог наказал, дав такую сестру, которая к тому же не желает выходить замуж и постоянно стоит у тебя на пути?

Ольга вздохнула.

— Видимо, Он хочет испытать мое терпение и милосердие. Но мне не попасть в Рай. Терпеть ее не могу!

Клер молчала, слушая не самые лестные отзывы о себе, и размышляя о том, стоит ли выйти

из своего укрытия. Пока она думала, что скажет сестре, застукав ее с поличным в своей комнате, Аликс вдруг издала радостный возглас, и обе девушки выбежали из комнаты. Клер задумчиво посмотрела в окно, потом отдернула портьеру и закрыла распахнутую дверцу шкафа, предварительно убедившись, что похитительницы нашли то, что искали – синий шарфик с бисерной вышивкой, который сегодня ей подарил Кузьма Антонович. Клер показывала шарфик матери, и, видимо, Ольга запомнила его.

Бедная Ольга, подумала Клер, ее можно понять. Быть сестрой меланхоличной красавицы – это сведет с ума не только такую импульсивную и взбаломошенную девушку. Каково ей постоянно слышать: «Ольга, ваша сестра ангел! Передайте ей, что я восхищен ею, что я никогда не видел никого прекраснее!» «Клара Ивановна просто свела меня с ума! Нет на свете, клянусь вам, Ольга, девушки прекраснее вашей сестры!». И в лучах красоты Клер никто и никогда не видел, хороша ли Ольга. Ольга не обладала яркой внешностью, но была достаточно миловидна. У нее были красивые светлые глаза и русые волосы, которые она завивала кольцами. Но разве могла она, да и та же Аликс, сравниться с красавицей Клер!

Интересно, зачем им мой шарф? – подумала Клер, но тут же выкинула из головы этот вопрос. Надо, пусть берут. Проще было бы, если бы они просто попросили дать им этот шарф, а не выкрадывали его, как воровки. Но, видимо, им казалось, что так романтичнее. Поднимать шум из-за какого-то шарфа с бисером ей не хотелось, поэтому Клер снова села в кресло и положила перед собой книгу. Но читать совсем не хотелось. Ничего не хотелось. Клер откинулась на спинку кресла. Зачем она вообще живет на свете, если ей так скучно жить?

Глава 3

Бал в доме Саниных представлял собой нечто среднее между ярмаркой невест и салоном для пожилых дам. Санины, как всегда, пригласили чуть ли не весь город, поэтому в прихожей было не протолкнуться, и лакеи сбились с ног, желая как можно быстрее снять с дам дорогие манто, а у господ забрать плащи и трости. Мадам Элен, Ольга и она, Клер, уже сняли верхнюю одежду и ожидали своей очереди быть представленными гостям. Ольга вертела головой так, что, казалось, та скоро оторвется от ее тонкой шеи или повернется вокруг своей оси. Но, толи майора Патова нигде не было, толи Ольга хотела видеть кого-то другого, поиски ее оказались напрасны. А вот Клер неожиданно почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд. Привыкшая давно к тому, что на нее постоянно все смотрят, она постаралась отключиться от этого взгляда и не обращать внимания, но не смогла. Спасло ее только то, что в тот момент, когда она уже готова была обернуться, объявили их фамилию, и Клер оказалась в огромной бальной зале, где сияли зеркала, делая залу еще больше, а толпу еще более жуткой.

Несколько молодых людей тут же выделились из толпы и, чуть ли не пихаясь локтями, поспешили окружить Клер в плотное кольцо, из которого, знала она, не так-то просто выбраться. Но ей это все же удалось минут через двадцать, когда Клер пообещала каждому по частичке внимания: кому-то танец, кому-то разговор на балконе, в романтическом свете фейерверка. Не оставил ее только один ухажер, у которого Клер подметила явные признаки любовной горячки: щеки его пылали, а глаза светились лихорадочным светом. Он был блондин, совсем еще молодой и слишком пылкий, чтобы оставить Клер в покое. Она с самого начала пыталась вспомнить его имя, но оно, хоть и вертелось у нее на языке, никак не хотело вспоминаться. Единственное, что она могла сказать наверняка, что имя у него не русское, так как он немец (или поляк?), а фамилия вполне нормальная.