Современная ирландская новелла

Мэккин Уолтер

— Хозяин у себя?

— Пошел в церковь. Сегодня служба.

О смерти вспомнил. Dies irae, dies illae [15] . Он ведь учился в Ньюбридже, у доминиканцев. День поминовения усопших. Джонни глянул на дверь. Может, поискать своих в «Синем Питере»? Или у Муни? А может, в «Кухоньке»?

— Нет ли мне записки за Kaccoii?

— Фамилия?

— Кендрик.

Бармен, стоя к нему спиной, проглядел тощую пачку писем, не оборачиваясь, бросил: «Нету!», сунул письма обратно и снова уткнулся в газету. С глаз долой — из сердца

вон. Да пошли они все к дьяволу! Вместе с Дейдре. Стеклянные двери распахнулись, вошли Паддивек и Лофтес. Он соскочил с табурета.

15

«День гнева, этот день» (лат).

— Привет, бойцы!

— Джонни!

Поздоровались за руку. Вид у Падди как у голодного иностранца из перемещенных. Рубашка не по размеру. Золотая браслетка, перстень с печаткой. Лофтес, как обычно, крепок и желт, точно датчанин. Дергунчик Лофтес с недоразвитой ногой. Он еще нигде не работал. Он был протестант, говорил с английским акцентом и жил на маменькин счет. Обязанности его сводились к тому, чтобы утром подать ей завтрак, а вечером приготовить ужин. Она служила в «Свипе».

— Что будем пить, ребята? Я угощаю.

Падди жадно посмотрел на стакан с виски.

— Ты что, в запое, что ли?

— Ну прямо! Просто зазнобило от этой кладбищенской обстановки. Ну как, то же, что всегда? Бармен! Две полпинты. Или нет, три, а виски пойдет на закуску. До чего ж я рад вас видеть, братва. Ну, рассказывайте, рассказывайте же. Не таите. Что нового? Какие сплетни? Ты все еще газовщиком, Падди?

— Я теперь в жилищном агентстве. «Луни и Кэссиди». На Дейм — стрит. — Он скорчил гримасу. — Работенка еще та. Сижу на комиссионных. В общем, временно, просто чтоб переждать голодный сезон. — Он весело рассмеялся. — Супруга опять в положении.

— Да что ты? Как это тебя угораздило?

— Я слышал, — небрежно заметил Лофтес, — что это не так уж сложно.

— Как матушка, Лофтес?

Бестактный вопрос. Лофтес пожал плечами и промолчал. Прихватив пиво, они уселись за один из круглых столиков. Падди поднял кружку.

— Дженни! Ты сам не понимаешь своего счастья. Надежная работа, монеты вдоволь, девочка в каждом порту.

— И брюхо, — добавил Лофтес, поднимая езою кружку, — набито, как барабан.

— У меня брюхо? — заорал он, распахивая бушлат и стуча себя кулаком по поджарому животу. — Ты только потрогай, потрогай! Тверд, как сталь, понятно? Пятьдесят шесть кило весу. Ты-то, — закончил он покровительственно, — весишь не меньше чем шестьдесят пять. — Он помолчал. И потом все-таки спросил: — Что, Дейдре меня не разлюбила?

Сияя от удовольствия, Лофтес протянул ему губку с уксусом:

— Я ее видел на той неделе в красном авто. Марки «триумф». Кажется, со студентом с медицинского из Тринити. Вид у нее был потрясный.

У него сжалось сердце, он сглотнул и громко рассмеялся:

— Стало быть, эта стерва меня предала!

Он представил себе ее черные волосы, зачесанные на одну сторону, словно на плече у нее сидит длиннохвостая обезьянка. И алые губы. И высокую грудь.

— Все дело в том, что тебя не было под рукой, — сказал

Падди, утешая. — Посмотришь, что с ней будет, когда она узнает, что ты вернулся.

А как у тебя с закордонными цыпками? — ухмыльнулся Лофтес. — В заморских портах?

— Ты представляешь, как бедняге Элфи не повезло, — перевел разговор Падди.

— Ничего я не представляю, — буркнул он. — Кто-нибудь почесался мне написать? Куда он делся в самом деле?

— Так ты не знаешь? Он в приюте для умирающих. Рак. Уже три месяца. Теперь ждут со дня на день.

У него перехватило дыхание. Все замолчали. Первая смерть в их кругу. Тут раскрылись двери, вошли Хьюзи и Флосси. Хьюзи был у них в компании самый старший, а Флосси — самая младшая, блондинка с черными ресницами, красотка, но с его Дейдре не сравнить. Поздоровались вполголоса. Присели с краешку, словно задерживаться не собирались.

— «И вот ребята собрались…», — уныло пропел Джонни.

— Собрались, да не все, — сказал Падди.

— Считай, что у нас тут заседание, — сказал Хьюзи, сразу беря на себя руководство. — Ну, как, — обратился он к Паддивеку и Лофтесу — сколько набрали?

— Мы собираем для миссис Элфи, — обяснил Паддивек, — у нее ни гроша за душой.

— Мне удалось занять пять шиллингов, — сказала Флосси, доставая из перчатки две монеты по полкроны и кладя их на стол.

— Это мой предел, — сказал Хьюзи, выложив полкроны.

Паддивек скривился и сказал:

— Шестеро щенят и седьмой на подходе. Да еще сегодня четверг.

Лофтес показал пустые ладони s

— Разве загнать что-нибудь?..

Теперь он чувствовал себя не просто вернувшимся бродягой, а хуже — чужаком.

— Миссис Элфи? Где вы ее, черт возьми, раскопали? — спросил он Хьюзи.

— Элфи сам попросил нас присмотреть за ней и ребятишками, — ответил тот. — Я сегодня опять у нее был, — добавил он, обращаясь уже не к Джонни.

— Как он? — спросил Джонни.

Хьюзи отвел глаза.

— Увы, бедный Йорик, — сказал Лофтес. — Череп!

Флосси разрыдалась.

— А где все остальные? Джоанна, Томми, Анжела, Кейси?

До Дейдре он не дошел. Паддивек покачал головой и, сделав неопределенный жест, объяснил:

— Я и то засомневался было, идти или не идти. Как у тебя насчет презренного металла, Джонни?

Джонни вынул кошелек и хлопнул по столу бумажкой в один фунт.

— Хороший ты парень, — сказал Хьюзи, переводя взгляд с бармена, стоявшего напротив, на деньги, Виновато улыбнулся, глянув на Джонни, и прибавил:

— Ну что, порадуем себя еще по одной?

— Ну ясно, братва, я угощаю. Поминки так поминки. Что будешь пить, Флосси? По — прежнему верна сухому? А ты, Хьюзи? Доброго старого портера? — Он кивнул бармену, и тот молча удалился. — Просветите-ка меня, ребята, насчет Элфи. Давайте все без утайки.

Выпив, они разговорились. Какой человек! Настоящий друг, второго такого днем с огнем не найдешь. Редкость по нынешним временам. Верный товарищ, от своей лысой голоеы и до пят. Надежен и верен, проверен не раз. Сын земли. Порождение доброй старой Ир ландии. Можно сказать, последний из могикан. Честный до мозга костей. К тому же остряк… Таких людей уж больше не будет… Фунт понемногу таял.