Современная практика православного благочестия. Том 2
Шрифт:
Этому благому Промыслу Божию очень часто мешают близкие тяжело больных.
Как пишет епископ Феофан Затворник:
«Благоразумие окружающих болящего не должно бы, по-видимому, отвлекать его внимание от мыслей — "Не умереть бы".
Но у нас, по обыкновению, в большинстве подобных случаев всячески стараются как бы разуверить больного в грозящей ему опасности, хотя нередко и сами сознают, что больной безнадежен. Понятно, что такое лицемерие у постели болящего, как и чем ни оправдывай его, кроме нравственного вреда ничего не может ему принести, а нередко
Мало разве умирают у нас без надлежащего подготовления исключительно лишь по нерадению окружающих больного родственников?
И допустившие такую неосмотрительность не убиваются ли горем, иногда целую жизнь, считая себя виновными в том, что допустили своего близкого человека умереть без христианского подготовления?»
Также и Оптинские старцы считали, что врач обязан предупреждать больного о приближении смерти.
И, очевидно, не только не скрывать надо опасность перед больными из христиан, но, даже может, быть несколько преувеличивать ее и говорить, что нельзя иметь надежды ни на лекарства, ни на врачей, так как последние — только люди.
Есть случаи из жизни праведников, когда они предсказывали скорую смерть кому-либо из близких к ним, причем эти предсказания потом не оправдывались. Но те, кому они предсказывали, были впоследствии им глубоко благодарны. Это предсказание заставляло их вовремя — когда еще у них были и время и силы — покаяться, изменить свой образ жизни и в усиленных духовных подвигах приготовить себя к переходу в иной мир.
В тех случаях, когда хотят прекратить или облегчить предсмертные страдания больного, надо прибегать к усиленной молитве о нем.
Прп. Афанасий Афонский в тех случаях, когда узнавал духом, что какому-либо больному иноку его монастыря исцелиться не было воли Божией, совершал всенощное бдение и просил Бога, чтобы Он как Благоутробный упокоил его, избавляя таким образом и больного от мучений, и окружающих от тяжести длительного ухода за больным.
И к утру, когда молящиеся кончали свои молитвы, кончал обычно свою жизнь и больной.
Здесь следует, однако, заметить, что чего бы ни просили молящиеся, им следует заканчивать свою просьбу так, как заканчивал Свою молитву Господь в Гефсиманском саду: «Да будет воля Твоя» (Мф. 26, 42).
Приложения к главе 47-й
Что нам говорить умирающим? На этот вопрос дается ответ в письме к умирающей сестре епископа Феофана Затворника:
«Прощай, сестра. Господь да благословит исход твой и путь твой по твоем исходе.
Ведь ты не умрешь. Тело умрет, а ты перейдешь в живой мир, живая, себя помнящая и весь окружающий мир узнающая.
Там встретят тебя батюшка и матушка, братья и сестры. Поклонись им и наши им передай приветы и попроси попещись о нас. Тебя окружат твои дети со всеми радостными приветами. Там лучше тебе будет, чем здесь. Так не ужасайся, видя приближающуюся смерть: она для тебя — дверь
Грехи будут приходить — кайся во всех и будь крепкой веры, что Господь и Спаситель все грехи кающихся грешников изглаждает. Изглаждены и твои, когда покаялась. Эту веру поживее восставь в себе и пребудь с ней неразлучно.
Даруй же тебе, Господи, мирный исход. День-другой — и мы с тобой. Потому не тужи об остающихся. Прощай, Господь с тобой».
«Я всегда молился и молюсь, чтобы Господь дал сестре пожить, пока последние дети станут на ноги.
Но судя по тому, что вы мне сказали, теперь уже надо молиться о мирной кончине. Что же делать? Что судил Бог, тому надо покориться.
Что умирает — ничего необыкновенного нет. Вслед за ней и мы пойдем той же дорогой. Это — общий всех путь. Но все же смерть поражает всех, и ко всем умирающим мы относимся так, как бы они нечаянно умерли.
Вы останетесь оканчивать воспитание и устроение детей, а она отойдет, и там что нужно и можно приготовит для встречи вас. Будьте мужем силы. Скрепите силы и мужайтесь. Ведь сестра-то сама не умрет: тело умирает, а личность умирающей остается. Вот и вы, пока она отойдет, — в тот же мир переходите вниманием.
В теле, лежащем под образами и потом выносимом, ее нет. И в могилу не ее прячут. Она в другом месте. Также жива, как и теперь. В первые часы и дни будет около вас. И только ни поговорить, да и увидеть ее нельзя, но она — тут. Вникните в это. Мы, остающиеся, плачем об отошедших, а им сразу легче: то состояние отрадное.
Те, которые обмирали и потом вводимы были в тело, находили его очень неудобным жилищем. То же самое будет чувствовать и сестра. Ей так лучше, а мы убиваемся, будто с ней беда какая случилась. Она смотрит и, верно, дивится. Я всегда был такого мнения, что по умершим не траур надо надевать, а праздничные наряды.
Ну, останкам почившего надо отдать некий почет, что совершенно справедливо, но зачем у нас к этому телу обращаются, как к живому лицу, — удивляться надо. У Господа нет мертвых — у Него все живы. А мы, насмотревшись на тело — синеватое, глаза впали и т. д., — именно это изображение запечатлеваем, и этот-то обман раздирает сердце. Потом придет в голову мысль: сырая могила… мрачная… увы, бедный, несчастный наш умерший.
А на самом-то деле: он в светлом месте, в состоянии, полном отрады, свободный от всех обязанностей… прелесть как ему хорошо. И все так же жив, как был вчера, накануне смерти. Только ему было хуже, а теперь лучше.
Что его не видно, это не потеря, он бывает тут. Отошедшие быстродвижны, как мысль, они еще ближе становятся нам, чем были здесь, ибо здесь мы часто отделены от любимых пространством, а невидимое бытие сокращает разделение, так что вспомнил лишь об умершем (только сердечной, живой памятью) — он тут и есть.
У отошедших скоро начинается и подвиг перехода через мытарства. Тут нужна сестре помощь. Думайте об этом — и вы услышите вопль: помоги. Вот на что надлежит вам устремить все внимание и всю любовь к ней.