Современная практика православного благочестия. Том 2
Шрифт:
Как объясняет прп. Серафим, «елей» — это Дух Святой, очищающий и освящающий душу христианина. Мудр тот, кто боится того, что среди людей мира он не сможет накопить этого Божественного елея, так необходимого душе при будущей встрече с Женихом души своей — со Христом. И если он, сознавая свою немощь и духовную бедность, бежит от тех, кто не дает ему возможности скопить елей, то он «прав и мудр», по словам Господа.
Здесь надо вспомнить о словах Господа, Который повелевает нам «вырывать глаз», «отсекать руку» и «бросать их от себя», если они «соблазняют» христианина, чтобы спасти «тело» от «геенны» ценой гибели
Это также можно понимать как одобрение мудрого ограничения себя в общении с членами семьи и людьми мира при боязни от них соблазна.
Вместе с тем надо помнить и о том, что монахи — уединенники, затворники и отшельники — после периода внешнего монашества и очищения себя от страстей и пристрастий посвящают свое время преимущественно молитве за страждущий мир, который и удерживается от бедствий, по словам прп. Варсонофия Великого, именно этими молитвами.
По словам старца Варсонофия Оптинского:
«Монашеством держится весь мир. Когда монашества не будет, то настанет Страшный суд».
Как пишет старец схимонах Силуан:
«Монах — это молитвенник за весь мир; он плачет за весь мир, и в этом его главное дело.
Кто же понуждает его плакать за весь мир? Понуждает Господь Иисус Христос, Сын Божий. Он дает монаху любовь Духа Святого, и от этой любви сердце монаха всегда печально о народе, потому что не все спасаются.
Что есть безмолвие? Безмолвие — это непрестанная молитва и пребывание ума в Боге.
Отец Иоанн С. всегда был с народом, но он был больше в Боге, чем многие пустынники… Если любит душа народ и жалеет его, то молитва не может прекратиться».
А прп. Нил Синайский пишет:
«Монах тот, кто, от всех отделяясь, со всеми состоит в единении».
«Монах тот, кто почитает себя сущим со всеми, и в каждом видит себя самого».
«Блажен инок, который на достижение спасения и преуспеяние всех взирает как на свое собственное».
Итак, инок должен забыть себя. При этом он должен забыть не только себя, но и отрешиться от родственных связей ради молитвы и служения всему миру.
Характерным примером для этого является иеромонах Адриан из Югской Дорофеевой пустыни (жил с 1800 по 1853 г.). В его жизнеописании упоминается о следующем случае.
«Будучи сам нестяжательным, о. Адриан и родным своим не давал ничего из того, чем ему служили почитатели, отдавал все в обитель и бедным. Родные на это обижались; просили за них о. Адриана и знакомые ему дворяне. Но инок был верен своим обетам. И в разъяснение своего образа действий так говорил: "От мертвеца и нитки не посмеют пожелать, а монах для мира мертвец. Притом я не враг моим родным, чтобы чрез монастырские вещи вносить огонь в их дом: ихние-то вещи мирские — пожжет монастырское".
Как-то сестра со слезами попросила чего-либо у него; о. Адриан, сострадательно указывая на безрукавную курточку, сказал: «Что ты выпросишь у мертвеца? У меня ничего нет, кроме вот этой одежды». — «Так дай на память хоть ее!» Он отдал, но прибавил: «Дать-то я, пожалуй, и дам тебе, да она принесет тебе огонь, хотя не в дом, а в снопы на поле».
И что же? На другой день у этой
Монашество неразрывно с безбрачием.
Про состояние же девства так пишет св. Димитрий Ростовский:
«У ангела отними крылья — будет дева! К деве приставь крылья — будет ангел!»
Надо, однако, помнить, что «не все вмещают слово сие (Мф. 19, 11) и, как поясняет ап. Павел, «каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе» (1 Кор. 7, 7).
Поэтому каждому надо в свое время решать вопрос, имеет ли он призвание быть безбрачным, «имеет ли он, что нужно» для построения задуманной башни, и «силен ли он с десятью тысячами противостоять идущему на него с двадцатью тысячами» (Лк. 14, 28–31).
Следует предупредить, что труден вопрос о возможности принесения обетов безбрачия.
Часто случается, что люди пробовали «строить» и потом оказались бессильными и оставляли задуманное. Поэтому и старцы далеко не всех благословляют на подвиг девства.
Однажды к прп. Серафиму пришли две девицы. Одна из них, уже немолодая, просила благословения для поступления в монастырь.
Другая, юная, и не думала о монастыре. Но старец благословил идти в монастырь молодую, а пожилой дал совет вступить в брак, в котором предсказал ей счастливую жизнь. «А в монашество нет тебе дороги. Монашеская жизнь трудна и не для всех выносима», — заключил преподобный. И на деле все произошло так, как он предсказывал.
Поэтому при выборе пути нельзя полагаться на одно желание, но необходимо проверять его через советы старцев или духовных отцов и искать для себя через них воли Божией.
В некоторых случаях уход в монастырь должен отлагаться до благоприятного момента: не могут в монастырь уходить родители, пока их дети еще требуют попечения. Не может уйти в иноки один из супругов, если другой не хочет последовать за ним.
Не могут ранее времени уходить в монастырь и дети, если родители их не могут обходиться без них. Так, прп. Сергий ушел в пустыню лишь после смерти своих родителей.
Благо иноку, если он вступил на этот путь еще в чистоте девственности.
Прп. Серафим говорил:
«Велик подвиг девства перед Богом; девство есть состояние равноангельское».
Вместе с тем «жизнь в девстве гораздо исполнимее и малотруднее жизни брачной», — говорит св. Григорий Палама, имея в виду, конечно, именно трудность сочетания брачной жизни с жизнью всецело в Боге. Но он же добавляет: «Можно и в супружестве живущим достигнуть такой чистоты, но весьма с большой трудностью».
Поэтому можно думать, что идеальный брак с посвящением себя воспитанию детей в полноте благочестия и страха Божьего может быть будет не меньшим подвигом, чем иночество и девство.
Супруги в этом случае подражают (кроме подвига девства) Самой Богоматери и выполняют и весь долг христианина и полноту обоих первых заповедей — любви к Богу и ближнему.
Инок же и девственница — это евангельская Мария, сидящая у ног и слушающая Спасителя: пусть ее часть — лучшая часть, но все же только часть предназначения человека.