Современная практика православного благочестия. Том 2
Шрифт:
Но как видеть всегда грех? Как не пропустить ни одного из них, чтобы через незамеченный грех не удалить от себя Духа Святого и не потерять святости?
Св. отцы отвечают на этот вопрос так:
«Надо познать свою (возможную — потенциальную) святость, и тогда будем знать всякий грех, оскверняющий ее».
Пусть не покажется противоречием (антиномией) познание своей святости (в Предвечном совете предопределенной) одновременно с постижением своего ничтожества и глубины падения. Именно в неизменном сочетании их и заключается спасение христианина.
Что значит увидеть свой грех? Это значит понять уклонение
Идеал святости должен завладеть душой, гореть в ней ясным огнем и пленять своей красотой. Откуда может пасть на душу этот идеал? Он отпечатлевается из образа Христа и затем тех Его учеников-христиан, которые в какой-то мере отобразили Его образ («…доколе не изобразится в вас Христос» — Гал. 4, 19). Счастье тем, кто глубоко познал их, чтобы в их святости понять и свой (в идеале) образ святости. Тогда омерзителен для познавших будет их грех и они постигнут свое высокое предназначение. О последнем так пишет схиархимандрит Софроний:
«Привычка сделала людей невнимательными к подлинному содержанию Писания. Самые глубокие и самые существенные моменты Откровения проходят почти бесследно, хотя они являются наилучшим и наиполнейшим ответом на сокровенные искания всех нас, людей.
Я заметил странное явление: люди боятся открыто взглянуть на величие человека.
Увидеть Божественный замысел о себе людям кажется "непомерной гордостью". Узнать о себе, что в идее Отца мы прежде создания мира задуманы как полнота совершенства, мне кажется делом совершенно необходимым для того, чтобы жить и действовать должным образом.
Я полагаю, что умалять предвечную мысль Творца о человеке не только ошибка, но действительно великий грех, когда люди не видят в себе самих, ни в брате своем подлинного и вечного достоинства».
Итак, к святости должен стремиться каждый христианин. Однако ступеней святости много (точнее — бесконечно много), и от усилий самого христианина зависит подниматься по этой благой лестнице.
Как пишет о. Павел Евдокимов:
«Святость отмеривается по полноте желания Бога, жажды Бога, потому что Бог все может, кроме принуждения человека полюбить Бога».
Но дар великой любви к Богу не легко дается христианину. Про это так пишет схиархимандрит Софроний:
«Любящий Бога проходит через такие страдания, которых не имеющий глубокой веры в Бога не выдерживает и заболевает душевно. Из глубокой веры и любви рождается великое мужество. То мужество, которое спасает человека от заболевания при встрече с миром злых духов… На пути к стяжанию любви Божией христианина-подвижника встретит весь ряд возможных искушений и испытаний».
Но не одни испытания уготованы верующим. Для них уготована и совершенная радость (Ин. 15, 11), о которой будет говориться ниже.
Глава 9
Совершенная радость
Да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна.
Полнота радостей пред лицем Твоим.
Почему
Потому что радости мирские (как уже говорилось выше) несовершенны, обычно недолговечны, и потому мирское счастье обманчиво.
Существуют целые философские системы, по которым целью человеческой жизни является достижение «счастья», представление о котором у различных людей имеет сильное отличие. Это современный «эвдемонизм», древние «киренаики» и др.
В свете Христова учения эти системы, ищущие лишь земного, мирского счастья, жалки и наивны. То удовольствие, которого ищут эвдемонисты, может быть только очень кратковременным, и древние стоики сравнивали погоню за удовольствием с погоней за вечно удаляющимся призраком. Как поется в Церкви: «Какая житейская радость не причастна печали?»
И вместе с тем над всем человеческим родом царит роковая, неизбежная смерть.
Митрополит Филарет Московский пишет:
«Радость земная проницается печалью, потому что душа сокровенно чувствует неудовлетворенность земного и потребность лучшего».
Учитывая извращение грехом природы человеческой души и отсюда, чаще всего, низменность ее стремлений, следует согласиться с афоризмом Д. С. Милля, что «лучше быть недовольным человеком, чем довольной свиньей, — недовольным Сократом, чем довольным дураком».
Однако, само стремление души к счастью и радости вполне законно и является основным двигателем — импульсом для волевых проявлений человека.
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
«Земное счастье — любовь, семья, молодость, здоровье, наслаждение жизнью, природой — все это "добро есть", и не надо думать, что Высший Закон сурово осуждает все это…
Душа ищет радости вопреки всему. Горе, страдания сами по себе не свойственны человеку, и это инстинктивное обращение к радости и свету не есть ли воспоминание души об утерянном рае и стремление к нему?..
Плохо только рабство своему счастью, когда оно владеет человеком и он всецело в него погружен, забывая главное».
Итак, мы можем искать и счастья и радостей — но вопрос в том, в чем их искать, чтобы они были не мимолетны, не низменны, как у животных, а находились в соответствии с высоким предназначением человека?
Здесь надо вспомнить закон перерождения человеческой души — изменение «душевного» человека в "духовного". Вместе с отмиранием «душевного» человека должны затихать стремления к переживанию удовольствий, связанных с нашей телесной природой.
Но зато с возрастанием «духовного» человека будет развиваться вкус к духовным радостям, будет делаться понятным и то «блаженство», которое обещается Христом в Его девяти заповедях блаженства из Нагорной проповеди (Мф. 5, 3-12).
Начало этого блаженства и духовных радостей будет переживаться христианином еще здесь, на земле; а развитие их в мере, доступной индивидуально каждой душе, осуществится уже в Царстве Небесном.
Здесь же, на земле, христианин получает эти радости как бы в качестве залога от будущих.
Господь дарит их христианину часто не по заслугам, а чтобы поддержать ревность христианина к добродетели на «тесном» и «узком» пути к их стяжанию. Это поцелуй Отца, выбегающего навстречу блудному сыну; это — «лучшая одежда и перстень на руку… и обувь на ноги», даруемые только за проявление смирения и покаяния (Лк. 15, 20–23).