Современный английский детектив
Шрифт:
— Я люблю вас, Кэт, — сказал я.
— Должна признаться, — радостно ответила она, — приятно слышать, когда люди это говорят.
— Люди? Кто это еще говорил? Когда? — спросил я, боясь худшего.
— Ну, — сказала она после крошечной паузы, — правду сказать, это говорил Дэн.
— О!
— Не ревнуйте, — сказала она. — Вот и Дэн таком же. Он тоже делается мрачным, словно гроза, когда слышит ваше имя. Вы оба совсем мальчишки.
— Так точно, мадам, — сказал я. — Когда я увижу вас? Мы условились встретиться в Лондоне, и, прежде чем она повесила трубку, я еще раз сказал, что
Я знал, что она уже повесила трубку, но я сказал в немой телефон перед собой:
— Подождите минутку, Кэт, я… э… хочу вам кое-что прочесть… Из газеты. Подождите, я сейчас найду.
Я положил трубку на стол, осторожно вышел из гостиной и поднялся по лестнице наверх, в спальню Спилли.
Там они и стояли, негодяи, сбившись в Преступную шайку возле отводной трубки: Генри прижимал трубку к уху, Полли наклоняла голову поближе к нему, а Уильям серьезно глядел на них, открыв рот. Все трое были в пижамах и халатах.
— Ну, и чем вы, по-вашему, занимаетесь? — сказал я сурово.
— Ох, черт! — сказал Генри, роняя трубку на постель, словно она обожгла ему руки.
— Аллан! — сказала Полли, густо покраснев.
— Давно вы подслушиваете? — спросил я.
— По правде говоря, с самого начала, — сказала Полли смущенно.
— Генри всегда подслушивает, — сказал Уильям, явно гордясь своим братом.
— Заткнись, — сказал Генри.
— Вы маленькие негодяи, — сказал я. Уильям казался обиженным.
— Но Генри всегда подслушивает, — повторил он. — Он всех подслушивает. Он все проверяет, ведь это же хорошо? Генри все время всех проверяет, правда. Генри?
— Заткнись, Уильям, — сказал Генри, красный и злой.
— Значит, Генри всех проверяет? — сказал я, сердито нахмурив брови.
Генри смотрел на меня, пойманный, но не раскаивающийся.
Я подошел к ним, но проповедь на тему о святости личных тайн, которую я собирался им произнести, внезапно вылетела у меня из головы. Я остановился, осененный догадкой.
— Генри, сколько времени ты подслушиваешь чужие разговоры по телефону? — спросил я кротко. Он настороженно посмотрел на меня.
— Да уже порядочно, — сказал он наконец.
— Дни? Недели? Месяцы?
— Века, — сказала Полли, приободрившись, заметив, что я больше не сержусь.
— Ты когда-нибудь подслушивал разговоры отца? — спросил я.
— Часто, — ответил Генри.
Я замолчал, изучая этого славного, смышленого малыша. Ему было, только восемь лет, и я отдавал себе отчет в том, что, если он знает ответы на вопросы, которые я ему собирался задать, он все поймет, и это вечным ужасом останется у него на всю жизнь.
— Твой отец никогда не разговаривал с человеком, у которого вот такой голос? — Я произнес хриплым полушепотом: «Кто у телефона? Майор Дэвидсон?»
— Слышал, — ответил Генри без колебания.
— Когда это было? — спросил я, стараясь сохранить спокойствие. Это мог быть тот самый разговор, о котором Билл упомянул вскользь как о шутке и смысл которого тогда не дошел до Пита.
— Это был последний папин разговор, который
— А ты помнишь, что говорил этот голос? — спросил я, заставляя себя говорить спокойно и мягко.
— Ну да, это была Шутка. Это было за два дня до того, как папа разбился, — просто сказал Генри. — Мы как раз шли спать, вот как сейчас. Зазвонил телефон, я подкрался сюда и стал слушать. Этот человек со странным голосом и говорит: «Вы будете в субботу скакать на Адмирале, майор Дэвидсон?» И папа сказал, что будет, — Генри замолчал, а я ждал в надежде, что он вспомнит остальное. Он зажмурился, стараясь сосредоточиться, потом продолжал:
— Дальше человек вот таким голосом сказал: «Вы не должны выиграть на Адмирале, майор Дэвидсон». — Генри изобразил, как хрипел голос. — Тут папа засмеялся, а человек говорит: «Я заплачу вам пятьсот фунтов, если вы обещаете мне, что не выиграете». А папа сказал; «Идите к черту», — и я чуть не захохотал, потому что он всегда говорил мне, что так выражаться нельзя. Тогда шепчущий человек сказал, что не хочет, чтобы Адмирал выиграл, и что Адмирал упадет, если папа откажется не выигрывать, а папа сказал: «Вы, наверно, сумасшедший», — и положил трубку, и я выскочил обратно в мою комнату, чтобы, если папа поднимется, он не увидел, что я подслушиваю.
— Ты что-нибудь говорил об этом отцу? — спросил я.
— Нет, — ответил он честно. — В этом главная трудность, когда подслушиваешь. Нужно быть очень осторожным, чтобы не выдать, что ты слишком много знаешь.
— Да, понимаю, — сказал я, стараясь не улыбнуться. Потом я увидел, как в глазах Генри что-то мелькнуло, когда он осознал значение того, что он слышал. Он сказал быстро:
— Значит, это была не шутка?
— Нет, не шутка, — ответил я.
— Но этот человек, он ведь не мог подстроить, чтобы Адмирал упал? Не мог же?.. Ведь не мог? — Генри отчаянно хотел, чтобы я успокоил его. Его глаза были широко раскрыты, он начал понимать, что слышал голос человека, который был причиной смерти его отца. V, хотя он должен был когда-нибудь узнать о мотке проволоки, я подумал, что сейчас не нужно ему об атом говорить.
— По правде сказать, я не знаю. Не думаю — спокойно солгал я.
Но глаза Генри слепо смотрели на меня, словно он видел что-то ужасное внутри собственного существа.
— Ничего не пойму, — сказала Полли. — Не пойму, почему Генри так расстроился? Кто-то сказал папе, что не хочет, чтобы он выиграл, но это Же не причина так раскисать, Генри.
— А что, Генри всегда все помнит? — спросил я Полли. — Ведь это было месяц назад.
— Ну, не всегда, — сказала Полли, — но он никогда не выдумывает.
И я знал, что это была правда. Генри никогда не лгал. Он сказал упрямо:
— Я не понимаю, как он мог это подстроить? Я был рад, что это открытие заняло рассудок ребенка, а не навалилось ему всей тяжестью на душу. Может быть, я не так уж ранил его, заставив понять, что он услышал.
— Иди спать и не беспокойся об этом. Генри, — сказал я, протягивая ему руку. Он сжал ее и, что было совсем не свойственно мальчику, долго не отпускал. Я отвел его в детскую.