Современный чехословацкий детектив
Шрифт:
— Послушай! — вскричал Луцек. — Вацлав! Мы же не воры.
— Суду, — веско произнес Вацлав Ронбек, — важны улики.
В кабинет заглянула секретарша.
— Таня, пришел товарищ из общественной безопасности. Извиняется, что опоздал. Говорит, если совещание, он подождет.
— Пусть войдет!
Михал Экснер блеснул в дверях светло-голубым костюмом и скромной улыбкой (Богоуш гнал вовсю, так что капитан успел еще забежать домой и немного привести себя в порядок).
—
— Пройдите, товарищ, — приветствовала его Таня Врабцова. — Собственно, мы вас ждем. Я — Врабцова. Это — товарищ Поган, а это — Луцек. А это — наш издательский юрисконсульт доктор Ронбек.
Экснер представился и сел у «взлетной полосы» спиной к окну.
— Кофе? — спросила Таня.
— Если можно.
— Разумеется. — И она распорядилась насчет кофе.
Капитан Экснер осматривался и молчал. Ронбек уселся поудобнее, предвкушая интересный разговор. Луцек весь напрягся, словно собирался ринуться в драку. Поган сгорбился, глаза его за стеклами очков были почти закрыты.
— Значит, вы уже говорили об этом, — сказал Михал Экснер.
— В той квартире что-нибудь пропало? — спросила Таня Врабцова.
— В какой?
— Этого, как его... — она заглянула в репортаж, — Рамбоусека.
— Мы пока не знаем, — произнес капитан Экснер медленно. — Пока не знаем, пропало ли там что... Тут, пожалуй, дело не совсем в краже, товарищ главный редактор. Видите ли...
— А в чем же?
— Скорее, — капитан Экснер потер кончик носа, — скорее, в убийстве. Так-то вот.
Все онемели, даже доктор Ронбек. А Таня Врабцова побледнела как полотно и забыла все свои энергичные словечки, какими привыкла решать сложные ситуации. Капитану Экснеру, видимо, было неловко, что он так их озадачил.
— С вашего разрешения, товарищ главный редактор, — он протянул руку, — я бы хотел взглянуть на фотографии и на репортаж.
Таня молча подала ему то и другое.
Он улыбнулся Рихарду Погану.
— С удовольствием читаю ваши статьи. Пожалуй, у нас нет репортера лучше. Насколько я могу судить...
Поган попытался улыбнуться.
Секретарша принесла кофе. Экснер поблагодарил и углубился в чтение. Просмотрел фотографии.
— У вас есть негативы? — спросил он Луцека.
— Конечно.
— Все это на одной пленке? Я имею в виду разгром в квартире.
— Да.
— Не дадите ли мне ее на время?
— Разумеется. Сейчас?
— Сейчас, если она вам не нужна.
— Так я сбегаю... — Луцек вопросительно взглянул на Таню Врабцову.
Та беспомощно пожала плечами.
— Пожалуйста, — сказал Экснер. — А я пока прочитаю. Он неторопливо читал, пил кофе. Это был рассказ об Опольне и о живущем там человеке огромного таланта, создающем поразительные скульптуры и яркие, красочные полотна.
— У вас есть второй экземпляр?
—
— Не спешите, время есть. Возьмем перед уходом... По-моему, написано здорово.
— Завтра это должно было уйти в типографию, — напомнил Поган.
— Погоди, погоди, — остановила его Таня. — Товарищ нам скажет, можно ли...
— Что? — спросил Михал Экснер.
— Можно ли печатать этот материал.
— Я не хотел бы вмешиваться в ваши дела, — извиняющимся тоном проговорил капитан Экснер, — но там, вероятно, надо упомянуть... что этот человек скончался трагически и внезапно, что репортаж, собственно, посмертный...
Таня Врабцова решительно кивнула.
Вернулся Луцек с негативами. Капитан Экснер бегло просмотрел пленку на свет и сунул ее в карман.
— Дать вам расписку?
— Нет. Наверно, это ни к чему...
— Отлично. Ну что ж, товарищи, пойдемте побеседуем. И будьте любезны, захватите копию репортажа.
Экснер поблагодарил за кофе и попрощался с Таней Врабцовой. Доктор Ронбек не только вышел с ними в коридор, но даже спустился этажом ниже. У дверей его кабинета они сердечно пожали друг другу руки, и теперь Вацлав Ронбек мог прогуляться по коридорам, рассказывая своим звучным голосом о том, что Поган с Луцеком влипли в историю с убийством, да так, что вид у них сейчас весьма бледный.
— И это все потому, — добавлял он, — что считают, будто журналистам все дозволено. Ха-ха.
Они вышли из издательства и остановились на тротуаре. Экснер огляделся по сторонам.
— Ну, куда теперь?
— Ближе всего к «Пиаристам», — сказал фоторепортер Луцек.
— И готовят там неплохо. По крайней мере раньше там можно было поесть вполне прилично, — согласился Экснер. — И час вполне подходящий, чтоб пообедать да поболтать.
Они заказали обед. Экснер, как обычно, прибавил забот шеф-повару, потому что бифштекс заказал без яйца, но попросил, чтобы его обложили печенкой по-английски.
— Завтрак у меня был крайне скудный и не очень вкусный, — объяснил он своим спутникам. — Не взять ли нам по стаканчику сухого вина, если у них найдется каберне?
Поган и Луцек сочли, что им тоже не повредит.
— Так вот, — начал капитан Экснер, чью жизнеспособность подогревало сознание, что в кои-то веки можно как следует поесть, — считайте этот предварительный допрос дружеской беседой. Все, что мы сейчас обсудим, вы после обеда повторите для протокола на Бартоломейской улице. Там вас будет ждать надпоручик Вонек. Стаканчик-другой сухого в данном случае вам не повредит, — добавил он с удовлетворением, — но прежде я хотел бы задать очень важный вопрос... Да, это, собственно, самое главное. И должен вас предупредить, что добровольное признание является смягчающим обстоятельством. Вы убили его?