Современный чехословацкий детектив
Шрифт:
— Ничего, — мотнул он головой. — Я обдумываю свою роль.
— Сейчас начнем репетировать, — пообещал я. — Только сначала ответьте: не вспоминается ли вам нижний, запертый ящик в новом шкафу Арнольда?
— Отнюдь, — не моргнув глазом, соврал он.
Я посмотрел на него серьезно:
— Не обижайтесь, Карличек, и не тормозите работу мозга, когда надо мобилизовать все его ресурсы. Мы с вами ведь почти были убеждены, что преступник нашел то, что искал, на даче Фидлера, в одном из английских ящиков. Теперь это опровергается, не правда ли? Ничего он там не нашел, раз искал
Карличек пожал своими узкими плечами.
— Наверное, потому, — нашел он соломоново решение, — что шкаф открывали по какой-то другой надобности, а не для того, чтобы в нем что-то искать.
15
В четыре часа дня, после тщательного обсуждения нашего плана, Карличек ушел, чтобы хорошенько подготовиться. На следующее утро ему должны вручить два паспорта — на имя Майера и на имя Ноймайстера, — снимки на которых будут заменены его собственными. После этого ему надлежало тотчас отправиться к профессору Коларжу. Там с ним должен встретиться я — завтра, послезавтра, в общем, когда получится. Если, конечно, не произойдет что-нибудь чрезвычайное. В прямой контакт с нами Карличек уже не имел права вступать.
Около пяти часов, когда я начал проверять исполнение своих распоряжений, мне сообщили, что из английского посольства вышла женщина.
Это была Флора Мильнерова.
За ней, конечно, стали следить. Она попыталась остановить занятое такси, потом села в трамвай. В подъезде ее дома к ней вежливо обратились два сотрудника уголовного розыска в гражданской одежде. Мильнерова была куда менее вежлива. Дерзко спросила, что им опять от нее понадобилось. Они ответили:
— Мы хотим только предупредить вас, чтоб вы не пугались.
— А я вас и не испугалась.
Тогда ей объяснили, что ее может встревожить беспорядок, оставленный в ее квартире неизвестным злоумышленником. Мильнерова так и впилась в них взглядом, как бы подозревая, что беспорядок сотворили они сами.
Ее спросили о ключах — она ответила, что не выпускала их из рук. В прихожей, под зеркалом, лежат дубликаты ключей. Других экземпляров не существует. .
— Зеркало в прихожей было, — они старались поделикатнее подготовить женщину, — но больше его нет. Упало и разбилось.
— Ах так! — Вид у нее был злой, она отнюдь не собиралась падать в обморок.
Вошли в квартиру, и Мильнерова подняла крик. Как это они посмели влезть в чужую квартиру и сломать замок?! Она об этом сообщит куда следует!
— В общем, обвиняла нас, вместо того чтобы возмущаться злоумышленником, — сказал мне по телефону Скала. — Она сейчас у нас, мы составили протокол. На вид она хорошо выспалась и сыта. Не хотите на нее взглянуть?
Ради этого я отложил проверку сделанного. Когда мы со Скалой вошли, она уставилась на меня враждебным взглядом. Сама она была в полном порядке.
— Скажите, что вам понадобилось в посольстве? — обратился я к ней с вопросом.
— Это мое дело, — отрезала она.
— Как вы туда попали?
— Я здесь не для того, чтобы объяснять это.
—
— Сегодня в полдень, если вам так уж надо знать.
Скала посмотрел на меня. Я кивнул, и он напустился на нее:
— Из дому вы вышли еще вчера и в посольство попали самое позднее в половине шестого вечера, потому что с этого момента здание было под наблюдением. А вы не невидимка.
Мильнерова смутилась.
— Ладно. Не так уж это важно. Просто меня обозлило, что дипломатка взяла сторону той фифочки. Я и решила хорошенько объяснить ей, кто она такая. Ну и поехала к ней.
— Откуда вы узнали, кто она и где живет?
— Она у нас заказ сделала, так? А при этом всегда записывают адрес.
— Пани Мильнерова, мы имеем основание думать, что заказ этот не был записан заранее.
— Ну и что? Она пришла, сказала, что ей требуется, и все.
Ничего подобного, конечно, не было. Когда Госсарт приехала в ателье, Карличек уже находился в «лавочке». Госсарт прошла черным ходом к Фидлеру. И Мильнерова не могла не только записать ее адрес, но даже и увидеть ее до инцидента. Мильнеровой не хотелось сознаваться, что Госсарт тем или иным образом ее пригласила. Но впутывать сюда Карличека в роли свидетеля и таким образом привлекать к нему внимание Мильнеровой я счел нецелесообразным.
— Из-за этой фифочки я даже не успела записать адрес клиентки, — с ненавистью проговорила Мильнерова. — А потом и не вспомнила б, если б... Вот! — Она вынула из сумочки визитную карточку. — Это мне оставила мисс Госсарт.
Я взял карточку, на которой было красиво напечатано:
ELISABETH W. GOSSART
Embassy of the United Kingdom [6]
— Оставьте себе на память. — Я вернул ей визитку. — И скажите, встретились ли вы в посольстве с Верой Климовой?
— А разве она там была?
— Спрашивать будем мы. А вы, пожалуйста, отвечайте.
— Ни с кем я там не встретилась, какое мне до нее дело? А мисс Госсарт приняла меня очень мило. Могу сказать, мы с ней подружились.
6
Элизабет У. Госсарт, посольство Соединенного Королевства (англ.).
— Неудивительно, — вставил я. — У вас для этого была целая ночь и еще день. Но что вы думаете о таком совпадении: именно в то время, как вы завязывали дружбу с мисс Госсарт, в вашу квартиру кто-то приходил, причем пользовался вашими ключами?
Мильнерова оскорбленно выпрямилась:
— Позвольте, что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, что вы слишком поддались ее обаянию.
— Ну и поддалась! Вы правы. Вы забываете, в каком я была душевном состоянии. Вчера заведующий уволил меня без предупреждения. Я не возражала, хотя никакого такого права он не имел. Мне совершенно ясно, что вы не понимаете моего положения. Вам, наверно, вообще чужда всякая человечность. Здесь я это прекрасно заметила.