Современный Румынский детектив
Шрифт:
— Что с тобой?
— Со мной? Ничего. Я заснул… Боже, боже, как хорошо, что ты позвонила мне. Ты где?
— У себя в комнате.
— Сколько времени?
— Без десяти восемь.
— Так поздно! Ирина!..
— Да. Хочешь, я к тебе зайду?
— Да. То есть нет, еще нет, минут через пятнадцать… Серджиу вернулся?
— Нет, не вернулся.
— Хорошо. Через четверть часика.
Виктор бросился под холодный душ. Вот это и называется кошмаром, усмехнулся он про себя. Только этого мне не хватало…
Ирина пришла взволнованная,
— Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь драматизм происшедшего? — спросил Виктор, — Я вскоре начну сомневаться в тебе… Ну что такого особенного случилось? Только то, чего ты хотела, чего хотели мы оба… Значит, чего тут волноваться?
— Ты прав, Виктор, но я должна тебе сказать, что именно это меня и печалит. Мы добились… вернее, ты добился… Мы принадлежим друг другу. Хорошо. Но что теперь? Что будет дальше? Поверь, прошу тебя, я не о нас сейчас думаю. Все радужные перспективы, которые ты развивал передо мной, еще мирно ждут своей очереди, что бы их я обдумала. Сейчас меня беспокоит другое. Я не знаю, где Серджиу. Очень странно, что он не вернулся. Он мне даже не позвонил. Как бы то ни было…
— Как бы то ни было, он твой муж?
— Виктор, ты должен хорошенько усвоить одно: я тебя люблю, ты единственный мужчина, которого я любила, и единственный мужчина, которого буду любить. Но с Серджиу я прожила вместе много лет. Я его не ненавижу, я его не презираю — я к нему привыкла. И ни в чем не могу его упрекнуть. Ты не можешь от другого человека требовать того, чего сам не можешь ему дать. Это все равно что требовать к ответу слепого от рождения за то, что он не видит…
— Я не понимаю, к чему ты все это говоришь. Слава богу, я не требовал, чтобы ты ломала себе голову…
— Я хочу знать точно: о чем вы говорили сегодня утром и как он вел себя.
Виктор со всеми подробностями пересказал ей.
— Я думаю, что он уехал, — заключил Виктор. — Давай позвоним домой… Прошло уже достаточно времени, чтобы он добрался.
Не дожидаясь согласия Ирины, он снял телефонную трубку и заказал срочный междугородный разговор. Через две минуты он услышал обычную формулу: абонент не отвечает.
— Я боюсь, — заговорила Ирина. — Я очень боюсь. Не случилось ли чего… Или…
— Послушай, все это чушь. Беллетристика. В наше время ни один мужчина, тем более в таком возрасте, не станет кончать самоубийством, если от него уйдет жена.
Ирина казалась совершенно растерянной.
— И ты, Виктор, тоже не покончил бы с собой? Послушай! Предположим, что я, неважно по какой причине, приду и скажу тебе: Виктор, я никогда тебя не любила, это был мой каприз, игра — все что тебе угодно, но только не любовь. Что бы тогда ты сделал? Ты покончил бы с собой?
— Ирина! Тебе не кажется, что момент для таких разговоров совсем не подходящий?
— Ты никогда не мог отличить игру от жизни. Так знай, что я не играю. Но я полюбила бы тебя в тысячу раз сильнее, если бы ты
Раздался настойчивый телефонный звонок.
— Алло!
— Товарищ Андрееску? Это дежурный. Вы просили позвонить вам в половине десятого.
— Да. Я и забыл. Спасибо.
Виктор повесил трубку.
— Уже половина десятого. Я просил мне напомнить. Через час…
— Ты все приготовил?
— Не велико дело… Но завтра мы должны уехать, завтра должно стать известно о твоем разводе с Серджиу, а также о том, что мы с тобой… Да, да, все так, как ты слышишь. Нужно, чтобы эта карта, которую они считают козырной, потеряла всякую цену. Что ты улыбаешься? Ты считаешь, что я неправ?
— Нет, Виктор, ты абсолютно прав. Но это только в том случае, если все разворачивается в соответствии со сценарием, который ты разработал, внутренняя логика которого требует именно этой сцены. Но откуда тебе известен сценарий, согласно которому ведется игра? Почему ты уверен, что твой противник подчинится твоему сценарию? А что, если тебе придется самому подчиниться другому сценарию, которого ты совсем не знаешь, чья логика потребует совершенно иного хода событий? Почему ты торопишься?
— Но ведь не исключено, что я прав?
— Конечно, нет, но этого недостаточно.
— Ирина!
— Да, Виктор.
— А ты не хочешь, чтобы мы теперь изменили весь сценарий?
— Не понимаю.
— Видишь ли, кто знает, что может произойти… Послушай, Ирина, давай пошлем все это ко всем чертям.
Я беру трубку, вызываю майора Морару и прошу его приехать сюда. Время еще есть. За несколько минут я могу его посвятить в суть дела, а все подробности можно изложить позднее, ночью или даже завтра. Я попрошу его понять меня, понять нас обоих и вступить в игру…
— Но…
— Знаю! Ты думаешь о том, как будут реагировать те, другие. Они пришлют кого-нибудь и поставят на карту нашу жизнь… Но, во-первых, я не думаю, что они это сделают. Во-вторых, это больше не имеет такого значения. Мы должны пройти и через это. Я вызову Морару, а он пошлет туда кого нужно. Это их дело, и они его доведут до конца. Они понимают в этом лучше меня. А я даже себя не понимаю. В этом смысле не понимаю. Кто знает, сколько я смогу вести эту игру. А я хочу остаться тем, кто я есть, и заниматься другими делами, в которых я понимаю лучше, чем в этом. Теперь я счастливый человек и хочу жить своим счастьем. Ирина, ты понимаешь, я не хочу идти…
Послышался осторожный стук в дверь. Оба переглянулись. Может быть, это Серджиу? Виктор подошел к двери.
— Кто там?
— От дежурного.
— Что вам нужно?
— Для вас письмо.
Виктор приоткрыл дверь, взял письмо и поспешно запер дверь. В руках у него был белый, очень знакомый конверт. Нетерпеливо он разорвал его. Ирина вздрогнула. На клочке бумаги было нацарапано несколько слов:
«Ничего отменить нельзя, если только с риском для жизни… Жду вас!»