Современный шведский детектив
Шрифт:
— А вчера? Когда ты на кухне разглагольствовал о своей нищете и богатой наследнице. Разве это было необходимо?
— Но это правда. Вчера это была еще правда.
— Такой уж ты правдолюбец? Знаешь, как говорят у нас в Смоланде? — Взявшись за ручку двери, пастор Люнден медленно и отчетливо произнес: — С чертом дело имеют дважды—когда выбирают пастора и когда делят наследство.
Эдуард разделся, натянул черную пижаму и отправился в ванную. Проглотив две таблетки снотворного, он вернулся в уютную, но прокуренную комнату.
— Один гость ушел, другой
— А как ты думаешь?
— Никаких ссор, — отрезал он. — На сегодня хватит. Мирьям поднялась с кровати и подошла к нему так близко, что ее белокурые волосы защекотали ему лоб, а шелковая сорочка коснулась его тела.
— Я хочу знать, — прошептала Мирьям, губы ее приходились на несколько сантиметров выше его уха. — Я хочу знать все о медальоне, об амулете…
— Только не сегодня!
Резким движением Эдуард оттолкнул ее, и она отлетела к кафельной печи.
— Для меня это важно, слышишь? Для нас обоих важно, — процедила Мирьям сквозь зубы. — Так или иначе, ты все время обманывал меня, скрывая свои истинные намерения. А я не люблю, когда меня обманывают и используют для своих целей.
— Господи, Мирьям, давай выясним отношения в другой раз, а то я уже принял две таблетки снотворного. Чего я не люблю, так это когда в час ночи меня допрашивают о моих истинных намерениях.
— Ну, нет, так легко ты от меня не отделаешься! Какого черта ты до сих пор прятал свой медальон? Боялся обнаружить, что мы с тобой фактически родственники?
Молчание Эдуарда вдохновило Мирьям на новую тираду:
— А Альберта! Бедная старуха думала-гадала, написала в феврале новое завещание. Зря беспокоилась. Если б ты на крещенье, когда был здесь впервые, назвал свое истинное имя. Или… — Пальцы Мирьям скользнули по шнурку вьюшки. — Или ты все-таки открылся ей, только в другой раз?
— В другой раз я ее не видел, — сухо ответил Эдуард.
— А на пасху? — намекнула Мирьям. — Вечером в понедельник? Когда я ждала тебя у «Трех старушек»? Молчишь? Как прикажешь понимать, что…
Эдуард Амбрас распахнул дверь спальни.
— Я принципиально не отвечаю на оскорбительные намеки. Сделай милость, иди отсюда, пока я тебе не врезал.
Выкурив последнюю сигарету, он растянулся на постели Альберты, погасил лампу и мгновенно уснул.
На рассвете он спал беспробудным сном. И не слышал, как щелкнула дверь, не слышал шагов, приглушенных мягким ковром.
Не видел руку, схватившую медальон, оставленный на ночном столике.
Блеснул золотой скорпион.
Он крепко спал и не почувствовал боли от укола, когда ему в шейную вену вонзилась смертоносная игла.
Амулет, которому он доверил свою жизнь, погубил его.
Убийство
15. КТО ЗНАЕТ МАЛО, СУДИТ СКОРО
В понедельник утром черный «мерседес» комиссара Вийка возвращался в Стокгольм.
Город отделался сравнительно легко, зато в других местах стихийное бедствие нанесло большой ущерб. Озимые были уничтожены, весенний сев задерживался. Затопленные предприятия остановили работу, на муниципалитет свалились огромные непредвиденные расходы по эвакуации шахт, починке насосных станций и плотин, строительству новых дорог и мостов. В полной беспомощности люди смотрели, как неуправляемая сила прямо на глазах разрушает их дома.
В Арбуге Кристер услышал, что из-за паводка движение по шоссе Е-18 и Е-3 сильно сокращено или даже вовсе перекрыто. По крайней мере, не надо ломать голову, какое из них предпочесть.
В одиннадцать часов по полицейской рации его вызвали обратно в Скугу.
— На одной из прибрежных вилл обнаружен труп. Обстоятельства подозрительные. Адрес: Хюттгатан… Повторяю. Обнаружен труп, похоже, это убийство. Возвращайтесь.
Кристер Вийк вздохнул, но стал разворачивать машину. Он жалел, что так безоговорочно пообещал две вещи: в два часа явиться в комиссию по уголовным делам и вечером успеть ко второму акту «Летучего голландца», в котором мечтательная Сента поет свою знаменитую балладу.
Человек моей профессии, думал комиссар, не имеет права давать обещания.
Возле живой изгороди из сирени, покрытой свежей весенней зеленью, стояли частные и полицейские машины.
В саду адвокат Сванте Странд обнимал Полли.
Она плакала, ее била дрожь. Носового платка у нее не оказалось, и Сванте Странд, порывшись в карманах, протянул ей свой.
— У нее сильное нервное потрясение, — объяснил Сванте комиссару. — Зря я вчера уехал отсюда, это случилось после моего отъезда.
— Отведите ее домой, и напоите коньяком, — распорядился комиссар Вийк.
В холле у телефона он увидел пастора. Тот опять был в черном сюртуке. Зажав трубку рукой, Рудольф Люнден мрачно сказал:
— Наверху. Идите туда.
На втором этаже, в коридоре и узкой комнате для музыкальных занятий, суетились полицейские, фотографы и криминалисты.
На крышке пианино лежали принадлежности дорогого фотоаппарата, на столе возле балкона был установлен магнитофон, по полу змеились провода. Толстый шнур уползал в спальню фру Фабиан.
Эрк Берггрен, заметив взгляд комиссара, устало объяснил:
— Доктор Северин пожаловался, что ему недостаточно света, и мы принесли юпитер. Он как раз заканчивает осмотр трупа.
— Отчего он умер?
— Отравление ядом скорпиона. Кажется, он привез его с собой из Америки.
— Ну и дела.
Комиссар оставался невозмутимым. Войдя в спальню, он даже отметил, что элегантный костюм шефа местной полиции такой же темно-зеленый, как и ковер на полу.
— Зачем я тебе понадобился? Ты что, сам не можешь справиться со своими убийствами? — спросил комиссар вместо приветствия. — Вон, какая у тебя толпа экспертов.