Современный шведский детектив
Шрифт:
— Нет, почему же, — ответил Даниель Северин. — Только она сказала как-то чудно: «Больше всего я хочу, чтобы мой дом остался в надежных руках. Но если я увижу, что ошиблась, изорву завещание в клочки».
— Так вот почему она не поставила нас в известность, — пробормотал Сванде Странд.
— Моя дорогая сестра хотела посмотреть, как будет вести себя дальше ее беспомощная девочка, — догадался пастор. — Франс Эрик Фабиан часто говорил, что слабым натурам большие деньги впрок не идут.
— Словом,
Лиселотт только этого и ждала.
— А я что говорила! — взвизгнула она. — Девчонка притворяется. Она все знала заранее.
— Если бы! — вскрикнула Полли. — Если бы я догадывалась, разве я была бы так убита горем?
— По-моему, Альберта умерла очень вовремя, — произнесла пасторша с сатанинской усмешкой. — Не успев одуматься и расстроить твои блестящие планы на будущее.
Ничего ты не понимаешь, — устало сказала Полли. — Я никогда не желала ей смерти. Я хотела жить в этом доме вместе с нею, хотела, чтобы мы никогда не расставались.
16. ТВОЯ БОЛЬНАЯ СОВЕСТЬ ЗАГОВОРИЛА
В холле настойчиво звонил телефон. Наконец трубку сняли, и старший полицейский Берггрен приоткрыл дверь.
— Это из Стокгольма, — сообщил он, не входя в гостиную. — Какой-то редактор просит к телефону Мирьям Экерюд.
— Какой еще редактор? Из моего журнала? — вскочила Мирьям. — Я должна узнать, в чем дело. Наверняка опять что-то не ладится.
— Ушла, — неодобрительно сказал пастор. — Ну и воспитание! Ведь комиссар специально собрал нас здесь, чтобы уточнить подробности трагической гибели Альберты, и картина была уже почти ясна.
В холле его племянница кричала, чуть не плача:
— Нет! Только не пасторесса из Лунда! Но мы же… мы же раньше договорились!
— Не выношу нынешних новомодных словечек, — заметил пастор. — Это так глупо и вульгарно. По-моему, «пасторесса» звучит просто дико.
— Мы снова соберемся здесь через двадцать минут, — объявил комиссар Вийк и жестом пригласил адвоката Странда выйти с ним в холл.
— У меня к тебе два поручения, и я хочу, чтобы ты начал действовать немедленно, — обратился комиссар к Сванте. — Прежде всего…
— Отказывается от посвящения в сан? — раздраженно кричала Мирьям в телефонную трубку. — Ах, не от посвящения! От интервью в нашем журнале? Да она просто с ума сошла! Ведь мы пишем только о выдающихся личностях. Чем ей не нравятся Карин Сёдер, Барбру Альвинг или Камилла Мартин? А-а, вот в чем дело! Не хочет лишний раз мозолить глаза коллегам-мужчинам…
На кухне комиссар Вийк снова как следует подкрепился кофе. Когда он опять вышел в холл, незадачливый редактор окончательно вывел Мирьям из себя.
—
Она сделала виноватую гримасу, когда комиссар выразительно показал ей на часы.
— Что-что? — спросила Мирьям в трубку. — Почему я сижу в Скуге? Интересуются вечерние газеты и радио? Ну и прекрасно, раз ты ничего не знаешь, значит, тебе не о чем и разговаривать с ними. — Мирьям бросила трубку и с ненавистью сказала: — Гиена, падкая на сенсацию! Хотела бы я знать, на кого он еще работает.
— Не тебе осуждать журналиста, который охотится за сенсациями, — ответил ей комиссар. — Скажи спасибо шефу полиции, что в этом доме ты избавлена от нашествия репортеров и фотографов. Андерс Лёвинг их даже близко к ограде не подпускает. А пресс-конференцию решил устроить в полицейском управлении.
— Все равно противно, — сказала Мирьям, и первая прошла в гостиную.
Чета Люнден по-прежнему сидела на диване. Полли и Еспер тихонько беседовали в углу среди цветов. Ни адвоката Странда, ни доктора Северина в гостиной не было.
Комиссар сел в кресло и несколько минут задумчиво разглядывал бальзамины и нежные примулы. Кто ухаживал за ними, когда Альберты не стало? Жена пастора Люндена или его собственная мать?
— Ночью со второго дня пасхи на третий, — начал он после долгой паузы, — умерла Альберта. Я навел кое-какие справки насчет алиби каждого из вас в тот вечер и в ту ночь.
Полли Томссон, сидевшая в старинном кресле, подалась вперед и судорожно выдохнула:
— Ну и что?
— Полли, — комиссар обращался ко всем, — провела здесь воскресенье, а в понедельник в половине шестого вечера уехала автобусом в Эребру. В девять часов, еще до того, как Альберта открыла вьюшку и затопила печь, Полли уже сидела в стокгольмском поезде. Она часто ездит по этому маршруту, и кондуктор хорошо помнит ее.
— А если он перепутал день? — подозрительно спросила Лиселотт.
— Ничего он не перепутал, так как именно в тот день в поезде дебоширили пьяные подростки, и он запомнил, что Полли очень испугалась. К тому же она единственная из всех пассажиров не предъявляла к кондуктору никаких претензий по поводу разгулявшихся юнцов. В десять часов вечера, с небольшим опозданием, поезд пришел на Центральный вокзал в Стокгольме. А в половине одиннадцатого генеральша, квартира которой находится под квартирой Мирьям, видела, как Полли вышла из такси и вошла в подъезд. Эта генеральша — чистая находка, от нее ни одна мелочь не укроется.