Современный шведский детектив
Шрифт:
Роман «Наследники Альберты» — одно из последних произведений писательницы. Он выдержан в сугубо традиционном ключе. Вполне в духе канона избрана сюжетная коллизия: умирает при странных обстоятельствах богатая старая дама. Поскольку все наследники—люди, нуждающиеся в деньгах, естественно предположить, что она умерла насильственной смертью. В книге четко ограниченный круг персонажей, столь же четко среди них выделяются те, кто оказывается под подозрением (родственники покойной), — все это обязательные атрибуты традиционного детектива. Положение осложняется неожиданным появлением еще одного, и притом, быть может,
Но, читая «Наследников Альберты», нельзя упустить моральный аспект книги. Ее пафос в суровом осуждении алчности и корыстолюбия, извечных черт буржуа. Быть может, не каждый из родных Альберты Фабиан способен ради изрядного куша пойти на убийство, но все равно эти люди, вырывающие друг у друга вещи покойной, отвратительны. И в этой страсти к вещам едины и жена провинциального пастора, и издательница модного дамского журнала.
Мария Ланг создает живые характеры — запоминается мягкосердечный пастор Люнден, давно попавший под каблук своей энергичной супруги, добрый и неопытный адвокат Сванте Странд. Не без иронии описывает автор нравы шведской провинции — какие там возникают нелепые слухи и сплетни и как быстро они распространяются.
Однако более подробный разговор о любом традиционном детективе чреват тем, что саму книгу будет неинтересно читать…
В советской критике до самого недавнего времени можно было встретить суждение о детективе как о жанре заведомо второстепенном, находящемся где-то на самой периферии литературы. Но в современной битве идей детектив находится, безусловно, на передовой. Нельзя забывать о том, что детектив, особенно детектив политический, — это наиболее читаемый вид литературы на Западе: он во многом формирует мнение достаточно широких слоев населения развитых капиталистических стран.
Думается, что не правы и те, кто считает, будто, только перерастая рамки жанра, разрушая канон, детектив способен стать настоящей литературой.
Три детективных романа талантливых шведских писателей, на мой взгляд, убедительно опровергают эту точку зрения. Они, без сомнения, стали фактом серьезной литературы.
Г. Анджапаридзе
Пер Валё, Май Шёвалль
Запертая комната
Перевод Л. Жданова
I
Церковные часы пробили два, когда она вышла из метро на Вольмар Икскюлльсгатан. Она остановилась, закурила сигарету и быстро зашагала дальше, к Мариинской площади.
Дрожащий колокольный звон напомнил ей о безрадостных воскресных днях детства. Она родилась и выросла всего в нескольких кварталах от Мариинской церкви, где ее крестили и почти двенадцать лет назад конфирмовали. От всей процедуры перед конфирмацией ей запомнилось только одно: как она спросила священника, что подразумевал Стриндберг, говоря о «тоскующем дисканте» колоколов на Мариинской башне. Память не сохранила ответа.
Солнце пекло ей спину, и, миновав Санкт-Паульсгатан, она
Подойдя к фонтану посредине площади, она смочила в холодной воде носовой платок и села на скамейку в тени деревьев. Сняла очки, быстро вытерла лицо мокрым платком, потом протерла уголком голубой рубашки очки и снова надела их. Большие зеркальные стекла закрывали верхнюю часть лица. Сняв синюю широкополую шляпу из джинсовой ткани, она подняла длинные, до плеч, светлые волосы и вытерла шею. Снова надела шляпу, надвинула ее на лоб и замерла, сжимая платок руками.
Немного погодя она расстелила платок рядом с собой на скамейке и вытерла ладони о джинсы. Посмотрела на свои часы — двенадцать минут третьего — и дала себе еще три минуты на то, чтобы успокоиться.
Когда куранты пробили четверть, она открыла темнозеленую брезентовую сумку с кожаным ремнем, которая лежала у нее на коленях, взяла со скамейки высохший платок и сунула комком в сумку. Встала, повесила ее на правое плечо и зашагала к Хурнсгатан. Понемногу ей удалось справиться с нервами, и она сказала себе, что все должно получиться, как задумано.
Пятница, 30 июня, для многих уже начался летний отпуск. На Хурнсгатан царило оживление — машины, прохожие. Свернув с площади налево, она оказалась в тени домов.
Она надеялась, что верно выбрала день. Все плюсы и минусы взвешены, в крайнем случае придется отложить операцию на неделю. Конечно, ничего страшного, и всетаки не хочется терзать себя недельным ожиданием.
Она пришла раньше времени и, оставаясь на теневой стороне, посмотрела через улицу на большое окно. Чистое стекло пестрело солнечными бликами, проносившиеся мимо машины тоже мешали, но она разглядела, что шторы опущены.
Она стала медленно прохаживаться по тротуару, делая вид, что ее занимают витрины. Хотя перед часовым магазином поодаль висел большой циферблат, она поминутно глядела на свои часы. И внимательно следила за дверью через улицу.
Без пяти три она направилась к переходу на углу и через четыре минуты очутилась перед дверью банка.
Прежде чем входить, она открыла замок брезентовой сумки, потом толкнула дверь.
Перед ней был длинный прямоугольник зала, в котором располагался филиал известного крупного банка. Дверь и единственное окно образовывали одну короткую сторону, от окна до противоположной стены тянулась стойка, часть левой стены занимали четыре конторки, дальше стоял низкий круглый стол и два круглых табурета с обивкой в красную клетку, а в самом углу вниз уходила крутая винтовая лестница, очевидно ведущая к абонентским ящикам и сейфу.
В зале был только один клиент, он стоял перед стойкой, складывая в портфель деньги и документы.
За стойкой сидели две женщины; третий служащий, мужчина, рылся в картотеке.
Она подошла к конторке и достала из наружного кармана сумки ручку, следя уголком глаза за клиентом, который направился к выходу. Взяла бланк и принялась чертить на нем каракули. Вскоре служащий подошел к двойным дверям и захлопнул на замок наружную часть. Потом он наклонился, поднял щеколду, удерживающую внутреннюю часть, и вернулся на свое место, провожаемый тихим вздохом закрывающейся двери.