Совсем другая любовь
Шрифт:
— Да, — Джеймс глянул на него, но почти сразу отвел глаза, — знаю. Помню… — он передернул плечами и кивнул на коридор. — Пойдем, здесь есть места поуютнее.
Валентайн не стал спорить, но чем дальше они шли — тем больше он хмурился. Наконец Джеймс привел их в большую залу с экраном во всю стену, на котором было выставленное очень странное изображение — пыльно-каменистая серая пустыня.
— Отлично, — Валентайн выдавил подобие улыбки. — Вполне уютно. Даже диван есть. Итак? — он опустился на простой белый диван посреди залы. — Что случилось?
Джеймс подошел было, но так и не сел. Вместо этого он
— Ты не выжил в том сражении, — сказал он глухо. — Сгорел вместе с шаттлом. И тебя не вылечил сейчас, а воскресил инопланетный робот, который, собственно, тебя и убил… — тут он повернулся и закончил надломившимся голосом: — Пять лет назад.
Глаза Валентайна широко распахнулись, и он привычным жестом взлохматил себе волосы.
— Судя по твоему лицу, ты не шутишь, — озадаченно проговорил Валентайн, погодя. — На обкуренного ты тоже не похож. Значит, у нас два варианта. Либо я в бреду, что вполне вероятно. Либо все это правда, — он с шумом втянул носом воздух. — Я бы предпочел первый вариант. Хотя и второй сгодится, — он усмехнулся, но выглядел при этом растерянным. — И ты мне не рад?.. — протянул он, помедлив, неотрывно глядя Джеймсу в глаза.
Тут Джеймс не выдержал — обернулся к нему всем телом, шагнул ближе и рухнул перед ним на колени. Поднял руку, провел рукой по волосам, щеке, подбородку.
— Я похоронил тебя, — выдавил, даже не пытаясь вытереть хлынувшие из глаз слезы. — Пять лет назад. Пять лет! Пять… — он наклонил голову, утыкаясь лбом ему в колени, и больше не смог произнести ни слова.
А затем теплая, ласковая ладонь легла Джеймсу на затылок.
— Тише-тише, — прошептал Валентайн, успокаивающе гладя его по голове. — Тише… — он все повторял и повторял эти слова, а потом аккуратно потянул Джеймса за подбородок, побуждая поднять на него красные и совсем больные глаза. — Иди ко мне. Ну же, давай-давай… — он взял Джеймса за плечи и дернул вверх, усаживая рядом с собой. — Я живой, ты живой, радоваться надо, — улыбнулся, прижимая к себе, — а ты сырость разводишь. Ну? Разве так можно?
Джеймс, кажется, попытался улыбнуться, но сквозь слезы и подкатывающую истерику получился только звериный оскал. У него ушло несколько минут на то, чтобы взять себя в руки.
— Ты не понимаешь, — прошептал он, вытерев рукавом щеки. — Пять лет прошло. Все изменилось, Тай. Моя жизнь. Мой мир.
— Не понимаю, — Валентайн и не думал отрицать его слова. — И ты мне поможешь разобраться, — он потянулся к лицу Джеймса и аккуратно снял пальцами его слезы. А затем подул, подсушивая его мокрые щеки. — И я рад, что у тебя свой мир и своя жизнь. Я рад, что ты не опустил руки. Никогда тебе не говорил, но я всегда боялся за тебя, — прошептал он. — Боялся, случись что со мной, ты весь расклеишься.
— Так и было, — Джеймс протянул руки, как если бы хотел обнять, но вместо этого просто вцепился руками ему в плечи. — Ты ведь… — он оборвал сам себя, помотав головой, не желая произносить страшное слово. — Но потом я смирился, и продолжил жить. И вот сейчас… — он заглянул Валентайну в глаза полным боли и тоски взглядом. — Наверное, я схожу с ума. Или это сон. Ведь это просто не может быть правдой. Не может эта реальность так меня мучить.
— Мучить? — переспросил Валентайн медленно. — Видимо, она начнет мучить
— Ты не виноват… — едва слышно выдавил Джеймс, стискивая его в ответ. Плечо обожгло горячим. — Не виноват…
Они сидели так бесконечно долго — не полчаса, и даже не час.
— Ну вот, другое дело, — Валентайн погладил Джеймса по спине, отстранился, но руки с его плеч не убрал. — Сколько в тебе воды умещается? — он улыбнулся широко, нарочито рассматривая свою мокрую одежду. — Как искупался, — он улыбнулся еще ярче, провел пальцами Джеймсу по щеке и подался вперед всем телом. А потом потянулся к нему и поцеловал.
Несколько секунд Джеймс сидел как замороженный. Валентайн слишком хорошо его знал, чтобы не понимать — внутри него шла нешуточная борьба. И все же в конце концов горячие губы дрогнули, раскрылись, и Джеймс ответил на поцелуй — сначала слабо, нерешительно, а потом, сразу же, неожиданно жадно, с непривычным напором. И так же решительно отстранился.
— Майкл, — выдохнул он. — Ты должен знать. В моей новой жизни есть Майкл.
Валентайн, явно не ожидавший столь резкого завершения поцелуя, пару раз моргнул, фокусируя взгляд на Джеймсе, и выдохнул прерывисто:
— Значит, Майкл, — повторил он и… улыбнулся: — Что ж, я услышал, в твоей жизни был Майкл. Вот теперь я верю, — он взял Джеймса за руку, — что пять лет прошло, — и опустил взгляд на его губы.
Джеймс усмехнулся, и Валентайн наконец их заметил. Морщины. Они были всегда — задорные лучики вокруг глаз и губ. Расцветали, когда Джеймс улыбался, но никогда не были видны так отчетливо, когда он был серьезен. Сколько Джеймсу сейчас? Почти тридцать? Но это ведь совсем не возраст… Валентайн нахмурился.
— Я рассказал не все, — перебил Джеймс его размышления. — Ты должен знать еще и о КРИСе.
Шутка о том, что совершенно неважно, со сколькими людьми переспал Джеймс за годы его отсутствия, так и не была произнесена, потому что Джеймс сразу начал говорить. О продолжившейся войне. Об его повышениях и разжаловании. Об его отряде и взводе. И о том, что экран вовсе не был экраном, а самым обычным окном.
— Обалдеть, ну надо же, как много всего я пропустил… — если в голосе Валентайна и сквозило сожаление, то только его отголоски. — Я горжусь тобой, — высказал он то, что и так читалось во взгляде. — Теперь будто я школьник рядом с тобой, — он улыбнулся и тут же посерьезнел: — По-моему, эта война затянулась… Есть план, командир?
Джеймс слабо улыбнулся.
— Я так и говорил себе при каждом назначении, — признался он подсевшим голосом: — Тай тобой гордился бы. Что же до плана… Все пока лишь в общих чертах: вернуться на Землю и прорваться к командованию. Эта чертова война должна закончиться любой ценой.
— Так, понятно, — кивнул Валентайн и хмыкнул. — План ни к черту. Любой ценой… тоже мне герой-камикадзе, — он покачал головой, но уже с улыбкой. — Нам такое не подходит. Слушай, я надеюсь, наши земные друзья еще не все умерли? Ты ведь не утерял ни с кем связь?