Совсем другая тень
Шрифт:
— Пожалуйста.
Сняв трубку, Рахманов набрал номер подготовленной для опознания комнаты, продолжая незаметно наблюдать. Вот Клюев отвел взгляд, напряженно ждет, что он, Рахманов, скажет в трубку. Услышав отзыв Саенко, Рахманов нарочито бесстрастным голосом предупредил: сейчас он зайдет вместе с опознаваемым. Положил трубку. Похоже, Клюев в самом деле не знает, кто будет участвовать в опознании. Иначе, с его стороны не было бы такого напряженного внимания. Но раз Клюев ничего об этом не знает, он не знает и о
Пригласив Клюева пройти в соседнюю комнату, Рахманов напомнил: среди участвующих в опознании Клюев может встать на любое место, по своему усмотрению.
В комнате, подготовленной для опознания, находились Саенко, Инчутин, понятые и подставные. Войдя в комнату вместе с Клюевым, Рахманов попросил двух подставных, блондинов примерно тридцатилетнего возраста, встать к стене. Предложил Клюеву занять место рядом. Хмыкнув, Клюев встал с краю. По знаку Рахманова Саенко выглянул в коридор и пригласил в кабинет Аракеляна. Войдя, тот встал у двери. По предварительной договоренности конвоир в кабинет не вошел. Таким образом, Клюеву при виде Аракеляна оставалось лишь гадать: на свободе тот или арестован. Похоже, появление Аракеляна на Клюева подействовало, хотя он продолжал с легким прищуром разглядывать противоположную стену.
Рахманов сказал, обращаясь к вошедшему:
— Вам предъявляются для опознания три человека. Не торопитесь, посмотрите внимательно. Время есть. Скажите: знаете ли вы кого-то из этих людей?
Аракелян подошел к выстроившейся у стены тройке. Помедлив, показал на Клюева:
— Вот… — Спокойно выдержал долгий скошенный взгляд. — Этого человека я знаю.
— Вы не ошибаетесь? — спросил Рахманов.
— Нет.
— Когда, где и при каких обстоятельствах вы видели этого человека?
— Девятого июля. В Сухуми.
— Когда именно девятого июля? Днем, вечером?
— Вечером. Часов в семь.
— Вы заранее условились об этой встрече?
— Нет. Мне сказали встретить, я встретил.
— Зачем встретить?
— Эти ребята привезли на трейлере товар. Лезвия «Шик», пятьсот тысяч упаковок. Я сел к ним в кабину и показал, где сгружать.
— То есть в кабине этот человек был не один?
— Точно, не один. Их было двое.
— Они были знакомы?
— По разговору… знакомы.
— Имена их вы знаете?
— Они сказали, их зовут Юра и Женя.
— Как назвался человек, стоящий сейчас перед вами?
— Он никак не назвался. Но я понял — его зовут Женя.
— Знаете, как его фамилия?
— Не знаю. Про фамилию не интересовался.
— Что было после того, как вы выгрузили бритвенные лезвия?
— Ничего. Я им дал деньги, и они уехали.
— Сколько денег вы им дали?
— Пятьдесят тысяч. По двадцать пять на брата.
— Кроме этой, у вас были еще встречи с человеком, стоящим перед вами?
— Нет.
— Может быть, вы общались другим способом? По телефону? По почте?
— Нет. Ни до, ни после я с ним не общался. Один раз увидел и все.
— Опишите внешние признаки, по которым вы опознали этого человека. Что дало вам понять, что это именно он?
Аракелян пожал плечами:
— Да узнал я его. Вот и все. Лицо у него то же самое. Глаза, волосы. Сам из себя он тот же. Что еще надо?
— Может быть, вспомните какие-то особые приметы? В чертах лица? В сложении? В других внешних признаках?
— Особые приметы… — Аракелян довольно долго молчал. — По-моему, наколка у него была на руке.
— Наколка, то есть татуировка?
— Да. Татуировка.
Рахманов посмотрел на Клюева, обе его руки были опущены. Ладони повернуты внешней стороной вперед. Перевел взгляд на Аракеляна:
— На какой руке была татуировка?
— Не помню. И что наколото было, не помню. Помню только место. Вот здесь. — Подняв руку, тронул место между большим и указательным пальцами.
Рахманов сказал, обращаясь к Клюеву:
— Пожалуйста, поднимите руки.
Усмехнувшись, Клюев медленно поднял руки. Между большим и указательным пальцами левой руки была татуировка: чайка, летящая под солнечным полукругом.
— Та самая татуировка? — спросил Рахманов.
— Да. Узнал я эту наколку. Чайка на солнышке.
— Спасибо. Вы свободны.
Подождав, пока Аракелян выйдет, Рахманоь вместе с понятыми подписал протокол предъявления для опознания. Затем Саенко, также без конвоира, пригласил в комнату Азизова. Тот тоже опознал Клюева.
Подписав второй протокол, Рахманов вместе с Клюевым вернулся в свой кабинет. Сели за стол. Подождал, пока сядет Клюев. Сказал:
— Ну что, Клюев? Расскажете, как все было?
— Гражданин следователь, о чем вы?
— Вы знаете, о чем. По-моему, уже пора. Упорствовать бессмысленно.
— Но я ведь все рассказал. А этих, которые тут что-то наплели, я их первый раз вижу.
— Так-таки первый раз?
— Да. Ясно ведь, что они меня раньше не видели. Особенно тот, первый. Наколку даже не мог описать.
Рахманов нарочно выдержал паузу, просматривая протокол. Наконец отложил бумаги:
— Клюев, попробую объяснить некоторые тонкости. То, каким образом была опознана татуировка на вашей левой руке, лишь подтверждает точность опознания.
— Это почему подтверждает? Как это?
— Так. Опознающий видел вас довольно коротко и вряд ли мог запомнить рисунок татуировки. Да и ни к чему было. Опознающий запомнил лишь факт: у вас на руке была татуировка. Вот если бы, допустим, опознающий с предельной точностью описал рисунок, у следствия и суда могли возникнуть сомнения. Понимаете?