Совсем другие истории
Шрифт:
Этот дворец в деревне потерял свой возраст: ему, возможно, было шесть веков. В большинстве комнат не было электрического освещения, мебели и стекол в окнах. Зимой — холодный, летом — жаркий, к тому же случайные дожди заливали парадные дворцовые покои. И все, что было здесь настоящего, — это вода, их неистощимый дворцовый ключ-родник. А за дворцом, где летучие мыши, как сломанные зонтики, качались в развалинах, она нашла себе тропинку в кучах птичьего помета и смотрела, как светлеет утром горизонт. Жители деревни, которых засуха превратила в нищих, приходят под покровом темноты, стараясь скрыть унижение, и наполняют водой кувшины.
Когда же это было?
Прежде всех времен.
Ей становятся понятны его ожесточение и горечь. Еще одна принцесса — мисс Махарадж — рассказывает ей, что одна вдова-аристократка свела счеты с жизнью, выпив огненной воды. Она истолкла в ступе фамильные бриллианты и проглотила их.
И мистер Махарадж, приехав в Америку, поддался новаторским изыскам и завоевал ее своим отчаянным безумством. Он выучился языку, на котором говорит человек передовых идей, но на деле он беззащитен перед тем, что предлагает ему время. Засуха, его наивность и неопытность, ее решимость отвернуться — все это его погубит. В Греции атлет, который побеждал на Олимпийских играх, становился знаменит и знатен. А мистер Махарадж разлагается и чахнет, как и его дворец. Ее собственная комната напоминает верх роскоши — в окнах стекла, и электрический вентилятор медленно поводит шеей. И телефон, который иногда даже работает. И розетка для ее компьютера, при помощи которого можно (правда, не всегда) установить связь с другой планетой, где проходила ее прежняя жизнь.
В свою же собственную комнату он ее не привел — он ее стыдился.
И, чувствуя, как в ней растет новая жизнь, она захотела простить его, помочь ему покончить с прошлым и войти в текучее, изменчивое настоящее, которое стало ее реальной жизнью. Она сделает все, что может. Она — «Америка» и может вызвать дождь и сотворить чудо.
Не раз она просыпалась в испарине, нагой и видела: рядом, на постели, сидит мисс Махарадж и что-то там бормочет. Да, тело у нее прекрасно, под стать танцовщице. Оно будет гореть, как факел.
Не прикасайтесь ко мне! (Она боится.)
Все невесты здесь у нас привезены издалека. А когда мужья приданое растратят, вот тогда появится жар-птица.
Не надо мне грозить! (Совсем растеряна.)
А тебе известно, сколько невест уже было у него?
Испугана и сбита с толку, вся вне себя от злости, она идет к нему. Это правда? И поэтому твоя сестра не выходила замуж и давала свой кров всем старым девам — молодым и старым? И эта вечная, без срока, школа танцев для вечных дев, которым страшно выйти замуж?
И это правда, что твои невесты все сгорают?
Ах, все это шушуканье и наговоры моей сестры безумной, смеется он. Она к тебе приходит ночью, тебя ласкает и говорит о пламени и о воде, о женской красоте и беспощадной тайне мужской природы. Я думаю, она уже тебе поведала о волшебной птице — птице смерти.
Нет, она точно помнит: он был первым, кто упомянул жар-птицу.
В бешенстве мистер Махарадж приводит ее к танцовщицам. Увидев ее, они вдруг останавливаются, браслеты с колокольчиками на ногах звенят нестройно и умолкают.
Скажите ей, зачем вы здесь, кричит он в ярости. Расскажите моей невесте,
Последний свой вопрос он обращает к ней. Так сколько же невест у меня было? Повтори. Они брат и сестра, и сила каждого заключена в другом — они вечные пленники друг друга — вне времени и вне событий. Мисс Махарадж первая опускает взгляд. Она — всего лишь первая невеста, говорит она.
Инцидент исчерпан. Он поворачивается к невесте и разводит руками. Ты слышала все сама, своими собственными ушами. И хватит выдумок и небылиц.
От жары можно сойти с ума. Похожие на скелеты волы подыхают на поляне с почерневшей травой. В иные дни желтые, как горчица, тучи заполоняют небо, нависая над маревом болот и уходя потом на запад. И был бы в радость даже этот противный желтый дождь, но никак не может он пролиться.
Дурной залах исходит изо рта у каждого, как будто тот выдыхает гадов, дохлых кошек, жаб и мелких насекомых тварей. Все потеют смердящим липким потом.
Несмотря на всю ее решимость, зной и жара лишают ее воли. Ребеночек растет. Танцовщицы мисс Махарадж перестали закрывать двери и окна, они мелькают здесь и там, повсюду, раскрашивают тела друг друга яркими цветами и фантастическими узорами и занимаются любовью, засыпая в переплетенье тел. Мистер Махарадж к ней не приходит и не придет, пока она на сносях. Но каждый вечер мисс Махарадж приходит. С тех пор как он изволил посетить ее уроки танцев, она произнесла совсем немного слов. Она испрашивает разрешенье лишь посидеть возле ее постели и временами, чопорно сжав губы, просит прикоснуться к ней. Американская невеста мистера Махараджа позволяет это делать.
Здоровье ее подводит. То испарина, а то и озноб от лихорадки. Расстройство стула. И если б не дворцовый родник, она бы умерла от обезвоживания. Мисс Махарадж за нею ухаживает, приносит слабительную соль. Единственный в округе врач — старик, с ним нет связи, как нет и толку от него. Они обе знают, что малыш в опасности.
Этими долгими ночами, когда подкатывает к горлу тошнота, старая танцовщица ведет неторопливый свой рассказ, как будто говорит о чем — то постороннем.
Здесь произошло что-то ужасное, непоправимое. Мы не заметили, как это началось, и не противились, пока не стало поздно и не определился новый ход вещей — когда уже произошел этот ужасный роковой разлад между нашими мужчинами и женщинами. Когда мужчины говорят, что боятся отсутствия дождя, то женщины им отвечают: а мы боимся присутствия огня. Вот где трещина и даже разрыв. Что-то в нас вырвалось на волю, и этого не загнать назад.
Когда-то здесь жил великий принц. Собственно говоря, последний принц. Он был окружен легендами, как истый исполин. Сам писаный красавец, он женился на красавице — знаменитой танцовщице и искусительнице, которая родила ему сына и дочь. Он старел, его силы убывали, он стал плохо видеть, а она, танцовщица легенды, не желала увядать и блекнуть. В пятьдесят она смотрелась двадцатилетней. Когда же его силы стали таять, а чары власти ослабели, он стал ревнив не в меру…
(Пожав плечами, мисс Махарадж сразу перешла к концу рассказа.)