Совсем как живая
Шрифт:
– Думаете? – с сомнением переспросила Марина.
– Не важно. В общем, рано или поздно придется поработать со следователем. Это более разумный путь для возвращения из моего плена, чем вышибание окна.
– Да, – храбро сказала Марина, хотя ей стало очень страшно. – Я вспомню… Андрей, вы не знаете, как Артемка?
– Хорошо. Он с бабушкой на даче. Ему сказали, что вы отдыхаете.
– А что он?
– Он сказал: «Нет, не хочу. Пусть будет с Темой». Цитирую слова вашего супруга, который тоже в нормальном здравии, хотя вы забыли об этом спросить. Наверное, очередь до него не дошла?
Марина не ответила, она представила себе круглые, огорченные глаза сына и, сунув телефон в руки Даше, горько разрыдалась, закрыв
– Она ревет, – деловито доложила хозяину Даша.
– Ну, так сделай что-нибудь, – беспомощно сказал Николаев. – Дай ей капель каких-то или гоголь-моголь, что в таких случаях дают…
– Нормальным людям – водку, а ей я дам снотворную таблетку. Мне надо готовить, убираться, на рынок идти, я ее сторожить не собираюсь.
Марина уже сама легла на кровать, закуталась в простыню, ей казалось, что она никогда не перестанет плакать. Две таблетки она проглотила послушно. С облегчением стала уплывать в сон. Вечером Даша с трудом ее разбудила и поставила на столик поднос с каким-то горячим, ароматным, острым блюдом, оно у нее получилось невероятно вкусным. Марина поела, выпила стакан сока, поблагодарила и вдруг умоляюще посмотрела на Дашу.
– Скажи мне что-нибудь хорошее, пожалуйста. Вы со мной разговариваете, как будто я в чем-то виновата.
Даша села рядом с ней, взяла за руку, улыбнулась.
– Да не виновата ты ни в чем. Ну, там серьезные дела, а ты мешаешься со своими капризами. Андрей сам знает, как все сделать, чтоб правильно было. И вот что я тебе скажу. Ты сильно достаешь его с этим своим убивцем Колей. Никакому мужику это не понравится.
– Ты о чем? Коля – мой друг. Андрея я вообще толком не знаю. Как это я его достаю?
– Так. Он тоже тебя не знал. Но спас, привез в свой дом. Конечно, здесь многие у нас пересиживали. Но скажу тебе точно. Ты ведь хотела услышать хорошее. Он к тебе относится не так, как ко всем. Только я этого тебе не говорила.
– Ну ты даешь, – изумилась Марина. – Я в шоке. Мы виделись полчаса вроде.
– Это ты виделась полчаса. А он тебя тащил из Москвы, как спящую красавицу.
– Ой, да. Надеюсь, я не храпела.
Глава 19
По идеально ровной дороге среди прекрасных деревьев, какие бывают только в заповедном месте, на небольшой скорости, легко, как по маслу, ехал «Астон Мартин», элегантный, безупречный и вполне скромный автомобиль, отличающийся от большинства иномарок не только ценой – на нем был знак совершенства. Как на этих деревьях, какие никогда не вырастут в пыльном месте у грязной дороги. Собственно, тут и был раньше заповедник, а теперь – поместье одного хозяина. «Астон Мартин» проехал мимо нескольких вышек охраны, остановился на минуту у высоких ворот, которые разъехались перед ним, открывая шикарный особняк – разные уровни, башни, причудливые балконы, террасы, окна… Этот особняк просто трещал по швам от шальных денег его хозяина. Автомобиль, проехав по широкой дорожке, остановился у парадного входа рядом с помпезным фонтаном, фонарями, статуями и прочей атрибутикой богатства. Когда со ступеней стал спускаться хозяин, из машины вышла женщина среднего роста, с прекрасной фигурой, в простом черном костюме с узкой юбкой и приталенным жакетом. Ее темно-русые волосы были гладко зачесаны назад и уложены толстой косой на затылке. В некрашеных прядях блестели серебряные нити. Женщина была в возрасте, но о таких, как она, никогда не говорят «немолодая», «пожилая». Она была отмечена знаком совершенства.
– Здравствуй, Мария, – сказал, целуя ей руку, хозяин дома, крупный холеный мужчина в домашней одежде – джинсах и клетчатой спортивной рубашке. Спорт однозначно занимал не последнее место в его жизни, поэтому живот гурмана и сибарита вполне компактно держался под ремнем джинсов.
– Здравствуй, Вася, – ответила женщина красивым
Они прошли в гостиную, где был накрыт небольшой столик у террасы, посидели, немного выпили, Мария съела пару виноградин. Поговорили о том, какая красивая осень на дворе.
– Извини, я тороплюсь, – небрежно сказала Мария и встала.
Он кивнул и смотрел, как она уходит из гостиной по широкому коридору в сторону ванной, с чувством, которое всегда возникало после этой ее фразы. Ему казалось, что его подвинули с дороги ногой, как ненужный предмет. «Ну, ничего, что поделаешь», – сказал он себе, выпил в одиночестве полстакана виски, тоже направился к ванной, откуда она как раз выходила в пушистом розовом халате. Они вошли в спальню, не касаясь друг друга. Эта комната, обшитая ценными породами дерева, была набита символами мужской власти и превосходства. Колонны, тумбы, стойки, эротично-откровенные авторские диваны, огромная кровать с резными спинками, со множеством разного размера, цвета и формы подушек. Мария подошла к кровати и сбросила халат на толстый ковер шоколадного цвета. Потом удобно устроилась среди подушек, а он, медленно раздеваясь, пытался поймать ее взгляд. Но она никогда на него не смотрела. Этот ее неуловимый взгляд, казалось, разглядывал все вещи в комнате, но она не видела его. Эта ее гордыня его и возбуждала, как он сам себе говорил. Он придавил ее сразу всем своим весом, пристально разглядывая лицо, видел морщинки, горестные складки у губ… Что поделать: никто из его молодых любовниц не вызывал в нем такого желания. Их секс был похож на борьбу. Он пробовал во время близости говорить о других женщинах, чтобы разжечь в ней ревность, он бывал с ней грубым, почти жестоким, иногда доставлял ей боль, наслаждался ее беспомощностью, но в результате она поднималась легко, непринужденно, как королева с трона, и ему всякий раз казалось, что она переступает через него. Он смотрел ей в спину и придумывал любовные истязания. Он знал, что может доставить ей боль. И она это знала. Поэтому подчинялась ему, как миленькая.
В гостиной, уже одетые, они выпили по бокалу вина. Она молчала.
– Тебе было хорошо? – небрежно спросил он.
– Конечно, – еще более небрежно кивнула она.
– Интересно, почему ты ни разу в постели не назвала меня по имени? Я уж не говорю о чем-то более интимном…
– Милый, дорогой? – насмешливо спросила Мария. – Это не мой стиль.
– Ты куда так торопишься?
– Магазины, хозяйство…
– Как дети?
– Все хорошо.
– Давно нигде не встречаю твою дочь.
– Она отдыхает.
– Где?
– Точно не знаю. Путешествует.
– Странно. Она вроде бы никуда не выезжала.
– Ты это проверял? – рассмеялась Мария. – А я не сказала, что она путешествует за границей. Она очень любит русские деревни. Березки, колодец, все такое. И чтобы чисто вокруг.
– А-а. Ты имеешь в виду – никакой швали типа меня?
– Я вообще не думала о тебе в данном случае. Какое отношение ты имеешь к моей дочери…
– Да никакого. Просто содержу вас всех. Как машина? Нравится?
– Еще бы. Спасибо. Мне на самом деле пора.
Она направилась к выходу, во дворе коснулась губами его щеки, как всегда, прикрыла глаза.
– Я завтра позвоню, – сказал Василий.
– Конечно.
…Мария медленно ехала по Москве. В сумерках город казался ей чужим. И жизнь ее вдруг стала какой-то чужой. Она остановилась у элитного салона меховых изделий. Вошла в небольшой уютный зал, где к ней сразу бросились две продавщицы, повели показывать новинки. Она внимательно рассматривала в их руках полушубок из соболя, потом шубу из белоснежной норки, взяла полушубок. Не надевая, просто приложила к себе. Мех выгодно оттенял роскошные волосы, черные глаза. Девочке пойдет. Она подарит это ей к Новому году… Если они все будут живы.