Совсем не респектабелен
Шрифт:
Уилл и сам не знал, сколько времени простоял, глядя на серебристую поверхность реки Дауро, когда возвратился Боллард и сказал:
— Ты получил каюту на пакетботе, который отходит через три часа. Каюта маленькая. С тобой вместе поедет один крупный виноторговец, он кое-чем мне обязан и поэтому согласился приютить тебя. Там так тесно, что вам придется дышать по очереди.
— Мы справимся. Спасибо, Джастин. — Уилл криво улыбнулся. — Как хорошо, что я еще не распаковал вещи.
Он рад, что возвращается в Лондон. И первое, что он сделает, — это навестит Керкленда и спросит, что, черт возьми, произошло
Глава 31
Спускаясь по лестнице к завтраку, Кири зевала. Хотя ей доставляли удовольствие массовые сборища и знакомство с самыми разными людьми, десять дней посещения клубов, общения с картежниками, потягивание алкогольных напитков (последнее не доставляло ей никакого удовольствия) — все это вызвало у нее непреодолимое желание провести спокойный вечер на Эксетер-стрит. Еще того лучше было бы провести спокойный вечер в кругу своей семьи, но вся семья уехала на север, в поместье ее брата.
Еще хуже, чем тоска по семье, было осознание того, что остается всего неделя до открытия парламентской сессии, а о заговорщиках им так ничего и не известно. Никаких покушений на жизнь не было, но это могло лишь означать, что готовится какой-то массированный удар. Маккензи объяснил ей, что открытие парламентской сессии — это грандиозное событие, которое привлекает толпы жителей Лондона, жаждущих поглазеть на членов королевской семьи и высокопоставленных государственных деятелей. Все обставляется с большой помпой и по традиции призвано продемонстрировать мощь и величие королевства. Кроме того, это самый удобный случай для всяких неожиданностей.
Кэсси и Маккензи уже сидели за завтраком. Взглянув на Кири, он одарил ее теплой улыбкой. За последние несколько дней им обоим, к сожалению Кири, удавалось демонстрировать деловитость и строгость отношений.
Глядя на него, она всякий раз вспоминала прикосновение его рук, когда он попросил ее не флиртовать. Одна рука обняла ее за талию, другая лежала чуть выше груди, их тела идеально подходили друг другу. Она обрадовалась на мгновение, подумав, а вдруг он изменил свой взгляд на то, что входит в понятие чести, но он тут же отпустил ее. Он сделал это вопреки собственному желанию, но сделал. Правда, она говорила себе: ей не нужен мужчина, не умеющий владеть собой, но она, кажется, и сама не верила в это.
В столовую вошел Кармайкл.
— Хорошие новости? — спросила Кэсси. — Неужели поймали заговорщиков?
— Еще нет, но по крайней мере дело сдвинулось с мертвой точки, — ответил Кармайкл. — Сегодня после полудня состоится встреча по боксу. Рядовой матч, но он привлечет лондонцев и множество болельщиков из самых низших слоев.
Кири насторожилась.
— Вроде того похитителя в «Деймиене»?
— Именно так. Как ты думаешь, Кири, смогла бы ты узнать его?
— Возможно, — осторожно сказала она. — Правда, никаким приметным одеколоном он не пользуется, но я хорошо разглядела его телосложение, запомнила манеру двигаться и привычку шмыгать носом.
— Думаю, стоит попробовать, — проговорил Маккензи. — Время идет, а мы все еще топчемся на месте.
— У Керкленда много и других возможностей, — сказал Кармайкл. — К сожалению, они тоже пока не дают результатов.
— А кто участвует
— Макки и Каллен — молодые боксеры, которые считаются перспективными. Посмотреть на них соберется много народу.
— Болваны несчастные, — пробормотала Кэсси. — Тебе это зрелище не понравится, Кири.
— Наверное, не понравится, — согласилась Кири. — Но зато я узнаю что-то новенькое.
С тех пор как она приехала в Англию, Кири узнала много нового. Она взглянула на Маккензи, который накладывал еду на свою тарелку. И кое-что из этого нового ей очень хотелось бы повторить.
Ночью был сильный мороз, так что день выдался ясным и холодным. Матч привлек огромную толпу зрителей. Кири держала Маккензи под руку, несколько смущенная царившим вокруг возбуждением. Большинство зрителей составляли работяги, однако были среди них и хорошо одетые джентльмены.
Они вчетвером прибыли на матч в стареньком, но вместительном экипаже, который кучер припарковал у края поля. Некоторые владельцы экипажей уселись на крышах своих транспортных средств, чтобы лучше видеть, однако группа с Эксетер-стрит слилась с толпой. В толпе мелькнуло несколько женщин, причем леди среди них не было.
В центре поля находился огороженный веревкой восьмифутовый ринг, в противоположных углах которого стояли двое мужчин с обнаженными торсами, сердито глядя друг на друга. Болельщики выкрикивали какие-то напутствия своим фаворитам.
Маккензи, который прочно вошел в роль торговца, прибывшего с севера, объяснил:
— У каждого участника-боксера имеется пара секундантов, которые подают им воду, апельсины, а также полотенца, чтобы утирать кровь и пот. Раунд продолжается до тех пор, пока одного из участников не собьют с ног. После этого объявляется тридцатисекундный перерыв, чтобы они могли прийти в себя. Затем начинается второй раунд. Они бьются до тех пор, пока один из них не сможет продолжать бой.
— Они, наверное, окоченели без сорочек.
— Они быстро согреются, когда начнется бой, — сказал Маккензи.
Зная, что многие джентльмены учатся боксу в клубе «Джентльмена Джексона», она спросила:
— А ты умеешь боксировать?
— Чтобы испортить свою красивую физиономию? Нет, это не для меня! — Он комично поиграл бровями. — Они, кажется, начинают. Белобрысый паренек — это Каллен, а темноволосого зовут Макки.
Через три минуты Кири поняла, что ей совсем не хочется присутствовать на этом матче Она поморщилась и отвела взгляд, стараясь не смотреть как двое мужчин молотят друг друга.
— Такое впечатление, что они стараются убить друг друга.
— Это не входит в их цели, но боксеры действительно очень часто умирают от полученных травм, — согласился Маккензи. — Тут мастерство важнее грубой силы. Макки — более опытный боксер, хотя и ниже ростом. Взгляни, как он быстро приближается к противнику, чтобы нанести удар, и тотчас же отступает, чтобы уйти от ответного удара Каллена.
Кири поняла, что ее сопровождающий увлечен состязанием, как и все мужчины вокруг.
— Не забывай, зачем мы явились сюда, — сказала она, понизив голос, хотя их разговор не был слышен из-за шума, толпы. — Нельзя ли нам походить вокруг, чтобы я могла поискать тех, кто вызовет у меня подозрение?