Союз нерушимый…
Шрифт:
– Сдавайся! – прорычал я. – Тебе не скрыться от нас.
– Ещё как скрыться, – что это было, звонкий детский смешок? Жутко.
– Это не я, Иван Иванович. Я не взламывал ни… – ломом в виске словно пошевелили, перемешивая мозги в горелую кашу. Я взвыл ещё сильней и упал с кресла, глядя, как предметы теряют очертания, превращаясь в чёрно-жёлтую мешанину.
– Не смей! Оставь в покое память! – заорал я и увидел, что вахтёрша, отпрянув, побежала к выходу, призывая врача. – Это преступление, щенок!
– …ни имплантаты Вьюнова, ни этого старшины, – продолжил
– К кому? – прохрипел я, чувствуя, что ещё немного и потеряю сознание.
– К Разуму, – именно так он и произнёс это, словно с большой буквы.
Боль ушла. Звуки, цвета, ощущения – всё это постепенно включалось. Электроника медленно устраняла когнитивные искажения, возникшие из-за грубого вторжения в мозг.
Рядом со мной сидел Глебыч, к счастью, не успевший уехать. Его лицо рывками попиксельно возвращало себе нормальный цвет и с каждым мгновением всё меньше походило на маску.
Судмедэксперт заметил, что я очнулся, и пробубнил больше для себя:
– Зрачки задвигались, на свет реагируют, – он посветил мне в глаз фонариком, и я инстинктивно заслонился ладонью, запоздало осознав, что координация движений тоже в порядке.
– Всё-всё… – прохрипел я, усаживаясь на полу и прислоняясь спиной к столу вахтёрши. От Глебыча, который пытался уложить меня обратно, я лишь отмахнулся. – Всё в порядке. Сейчас очухаюсь.
– Что это было? – строго спросил он.
Я пораскинул мозгами, стоит рассказывать о случившемся или нет.
– Да так. Экстренная связь.
– Ты хоть предупреждай в следующий раз… – заворчал судмедэксперт. – Помощь нужна? Калибровка или что-то ещё?
– Коньячку пятизвёздочного стаканчик, – оскалился я.
Глебыч дёрнул губами, что, учитывая его неэмоциональность, можно было расценить как широкую улыбку.
– Может, тебе ещё женщину голую?
– Не, – я помотал головой. – Они у тебя холодные все. Дай руку.
Глебыч помог подняться. В голове окончательно прояснилось, и план дальнейших действий созрел сам собой. Да, пацан был очень странным. Да, он был прекрасным хакером – таким, что смог обойти ни много ни мало, а гэбэшную систему защиты. Да, он был вне закона. Но почему-то мне хотелось ему верить. Это было глупо и иррационально, возможно он даже внушил мне мысль, что невиновен… Стоп!
Я застыл.
Он точно не мог устроить какое-нибудь наваждение? Реален ли этот мир?
Я осмотрелся вокруг, тщательно выискивая изъяны текущей реальности, и незаметно ущипнул себя за запястье.
– Что опять? – спросил судмедэксперт.
– Да так… –
«Вниз-наверх или наверх-вниз? Хрень какая-то».
Труповозка эксперта неторопливо покатила в сторону Конторы. Моя дорога вела туда же, но добраться было необходимо быстрее. Поэтому я и дал команду навигатору включить спецсигналы и рвануть со всей возможной скоростью.
Моя паранойя работала на полную катушку – и пообщаться с Палычем следовало лично. В противном случае этот… Разум может как-нибудь узнать о том, как мы собираемся его искать.
Чёрт, это даже в мыслях похоже на бред сумасшедшего! А глюки к делу не подошьёшь. Палыч за такие выкрутасы точно не погладит меня по головке: придётся долго доказывать, что я не верблюд.
У меня было предостаточно времени для того, чтобы всласть попредаваться мрачным размышлениям, поэтому я не сразу заметил, что машина, оказывается, уже давно стоит на дороге без движения.
– Что за?.. – пробубнил я, увидев, что широкая эстакада, огибавшая центр и в районе съезда превращавшаяся в «бутылочное горлышко», была полностью запружена машинами, в том числе и жёлто-синими милицейскими «Москвичами». Их тупоносые, словно высеченные из камня корпуса, я узнал бы за километр и без всяких имплантатов.
Возвращаться назад было не с руки: слишком уж долго и неудобно вышло бы добираться до Конторы окольными путями, поэтому я, кряхтя, вылез из машины и быстрыми шагами направился в сторону происшествия. Водители вытягивали шеи, стараясь разглядеть, что там впереди делается, а я ёжился от холодного ветра и смотрел в затянувшееся небо, ставшее серым и неприветливым. Облака были тёмными и свинцово-непроницаемыми, будто над Москвой пролетали скалы. Справа, в паре километров от меня, сверкала бело-голубыми разрядами электрическая ограда Москвы-реки и ярко алели звёзды на башнях Кремля.
Люди сгрудились, заполняя всё пространство между машинами, и чем ближе к месту ЧП, тем плотнее становилась толпа.
– Что случилось? – спрашивал я у окружающих, работая локтями и получая в ответ незлые тихие матерки. – Пропустите, сейчас разберёмся!
Всё стало понятно в тот момент, когда пьяный женский голос резанул мои уши.
– Ты охренел что ли, а?!
Ему вторил другой – ещё более громкий, визгливый и мерзкий.
– Безработным хочешь стать?! На фронт хочешь поехать?! Права отдал быстро!
Подойдя ближе, я увидел место ДТП. Белая красавица «Чайка» с длинным капотом и красными правительственными номерами на бампере стояла в глубоком «поцелуе» с проржавевшей салатовой «копейкой», которой только с виду было лет тридцать. Задняя дверь «копейки» деформировалась от удара, и рядом с ней на асфальте валялись мелкие картофелины, которые высыпались из мешка, лежавшего на заднем сиденье.
Хозяин – сморщенный старичок с искусственными руками, ногами и глазами – ходил и, собирая урожай в горсти, относил обратно в машину. На петлице пиджака я заметил несколько неброских орденских планок.