Союз нерушимый
Шрифт:
Как Сергей и рассчитывал, народу было полно. Народ шумел и гудел как потревоженный улей. Зато причина отсутствия побудки была ясна сразу. Полк снимался с боевых заданий и должен был приступить к приему новых машин и переучиванию. Давно пора! Машины выработали все мыслимые ресурсы и сроки. Техники с ног валились, пытаясь подготовить к полету как можно больше самолетов. Но с каждым днем все больше машин оставалось на земле.
Наконец кто-то заметил вошедшего и уже успевшего снять плащ Родина.
– Мужики! Медведь пришел!, - радостно взревел голос откуда-то из глубины помещения.
– Геркулес!
– Качай его, ребята!
И ведь качнули бы, черти, если бы не сообразили вовремя, что потолок близко, а пробитая в нем дыра явно добавит сырости. Но вытерпеть дружеские тычки, похлопывание по плечам и объятия все же пришлось. Народ радовался искренне, да и Родин был рад видеть эти знакомые, давно уже ставшие родными лица. Почти год
Неумеренные восторги по поводу 'явления богатыря земли Русской' пришлось прервать самым радикальным способом. Ухватив двоих наиболее рьяных почитателей своего 'таланта', под мышки, Родин шагнул к двери и под дружный смех остальных выставил их под дождь. Пускай охолонут немного. Правда минут через пять, сжалившись и поддавшись многочисленным просьбам, обратно их все же впустил. Мужики были промокшие до исподнего, смирные и тихие как мышки.
До обеда было еще далеко, но чай подавали по первому требованию, и удобно устроившись за одним из столов, Родин с удовольствием прихлебывал горячий ароматный и очень сладкий напиток. Ну, любил он сладкое! Постепенно разговор вернулся к самому актуальному. Новым самолетам. Пригнать их должны были ребята Хрюкина. И информация о машинах считалась секретной. Но какие могут быть секреты в авиации? Как только машина покинула испытательный центр и пошла в производство, так информация о ней сразу начнет просачиваться. Кто-то видел, кто-то слышал, остальное додумали. Варианты предлагались самые разнообразные. Но истина оказалась и намного прозаичнее и намного неожиданнее.
Появление в столовой командира полка моментально прекратило шум. Все замерли в напряженном ожидании. До обеда еще час. И если командир пришел так рано, то явно с новостями. Полынин сурово посмотрел на вставших летчиков. Хотел что-то сказать, этакое, но не выдержал и рассмеялся.
– Все орлы! Перестаньте есть меня глазами. Сейчас поделюсь с вашей шайкой новостями. А то, того и гляди, лопните от нетерпения. Готовы?
Отмахнувшись от заверений, что, мол, 'всегда готовы', неторопливо снял мокрый кожаный плащ и промокшую насквозь фуражку. Повесил на вешалку. Так же неторопливо, явно играя на изнывавшую в нетерпении публику, причесался и поправил галстук. Сквозь расступившихся летчиков прошел к своему столу и все так же, демонстративно неторопливо, сел. Расстегнул командирскую сумку и вынул из неё толстый блокнот. Солидно кашлянул в кулак и все же снова не выдержал, рассмеялся так, что аж слезы выступили.
– Ох! Не могу больше! Орлы. Видели бы вы себя сейчас со стороны! Все-все! Не буду больше испытывать ваше терпение. Итак, слушайте сюда. Как только установится погода. На наш аэродром, из Харбина, перегонят сорок СБ-2.
– Предупреждая возникший шум, нетерпеливо взмахнул рукой.
– Тихо! Успокоились! А то оставлю вас тут толочь воду в ступе до завтра. И не посмотрю, на то, какие вы все тут заслуженные и геройские. Готовы слушать дальше? Тогда - продолжаю. Машина является дальнейшим развитием всем вам хорошо известного скоростного бомбардировщика Туполева - СБ. Но, хочу предупредить сразу, это не просто модернизированная машина, это практически новая модель. И переучиваться придется всем. И мне в том числе.
Полынин полистал блокнот, видимо освежая в памяти некоторые цифры.
– Теперь несколько конкретных данных. Чтобы лучше представляли, с чем придется иметь дело. Моторы новые. М-107. По 1200 лошадок каждый. Звездообразные, воздушного охлаждения. Экипаж четыре человека. Добавили еще одного стрелка. Соответственно поменялось вооружение. Впереди, как и было - два ШКАСа. В верхней башне и в нижней точке по пушке ШВАК. Кабина и стрелковые точки частично бронированные. Насколько понял и двигатели снизу тоже. Баки протекторированные. И напоследок.- Командир эффектно выдержал паузу.
– Бомбовая нагрузка семьсот килограммов в люке и еще сто снаружи. Скорость... Мужики, держитесь. 490км! Вот такой зверь. Вопросы есть?
И тут столовая, честно прослужившая в самых сложных условиях, чуть не рухнула от многоголосого рева. Пожалуй, молчал только Родин. Нет, ему тоже хотелось заорать, но он прекрасно понимал, насколько его вопрос был бы не уместен. А всего-то и хотелось спросить: 'Откуда мотор?!'.
И правильно, что не спросил. Ответ ему могли бы дать только товарищи Зиньковский и Берия. Ну, может быть еще два - три человека. А вот нездоровый интерес явно привлек бы не менее нездоровое внимание. И зачем ему это? И так уж отметился в свое время по полной программе. Одна драка с Чкаловым чего стоила! Хотя чего она ему стоила, он знал прекрасно. Пятнадцать суток на гарнизонной губе в ожидании отправки в места намного менее уютные и намного более отдаленные. Понижение в звании и отправка на ТФ. И то - легко отделался. Спасибо Валерию Павловичу. Не злобливый мужик оказался. Видимо хорошо помнил свою молодость. А что тогда представлял собой ТФ? Несколько подлодок и десяток
Дождь закончился только через день. И жизнь на аэродроме закипела. Старые машины готовили к перегону в Харбин. Равняли полосу. Поправляли насыпные капониры. Дел было много. Дел было невпроворот. Но даже занятый делами выше макушки народ ждал. К вечеру, когда ожидание уже достигло наивысшей точки, наконец, пришло долгожданное известие - 'Летят!'. С последними лучами заходящего солнца на ВПП один за другим стали приземляться новые машины. Их ту же разводили по капонирам и накрывали маскировочной сеткой. Причем летчики трудились наравне с техниками. Радость была общая, и забота была общая. Равнодушных людей здесь не было. Да и не могло быть. Ведь здесь были не просто летчики, возможно лучшие во всей авиации страны Советов, здесь были добровольцы. Никто не гнал их в небо. Никто не заставлял летать и сражаться здесь, в огненном небе Китая.
Утром начались занятия. Подгонять людей не требовалось. Освоить новую машину, поднять её в воздух, почувствовать и понять её - мечта летчика. И они мечтали. Мечтали и работали.
Родин сидел на занятиях, как и все, вот только записи делал самые короткие. Появившаяся после переноса феноменальная память не подводила его ни разу. И заметки он делал не для памяти, а для того чтобы лучше понять, как, что и для чего. Собственно, с первого взгляда на представленные схемы, да и раньше, когда помогал заводить самолеты в капониры он понял, что у этой машины с СБ сходство только внешнее, да и то весьма относительное. Практически это была новая машина. По своим данным она больше напоминала ещё не рожденный, а в этом мире, может быть, и не родившийся вовсе, Ю-88.
Особенно поражали двигатели. Что-то они ему напоминали. Никогда не интересовался в прежней жизни двигателями, тем более авиационными. И так и сяк пытался сопоставить схему двигателя и ускользающее воспоминание. Наконец прорезалось! Pratt & Whitney! Ни х.. себе! Ведь двигатель должен был появиться только в этом году! Это что же получается?! Его сперли на стадии опытного экземпляра? Причем не только сперли, но и довели до серии! То, что амеры могут продать такой двигатель на корню, да еще Советскому Союзу, Родин не верил ни минуты. 'Может здесь и Малыш свою руку приложил?' - мысль неожиданно согрела, словно весточка из дома. А вообще, кто бы ни были эти ребята - они молодцы. Сделали такое дело! А может быть и не только это. И войну, эту, выиграть нам помогли и на будущее такой задел сделали!