Союз нерушимый

Силоч Юрий Витальевич

– С ума сойти, - я, конечно, обрадовался, но подобное везение мне казалось немыслимым. Слишком гладко и быстро был найден потенциальный убийца. Не может быть такого. Только не у нас.

– Держи адрес. Он и живёт-то рядом. И рядом с домом Золотарёва тоже, если ты понимаешь...

Я понимал. Трудно, наверное, было ютиться в каком-нибудь панельном клоповнике на тысячу семей и смотреть из окна на сверкающую башню, где обитала партийная элита, в том числе и тот, кто по дурости оставил тебя почти без конечностей.

–

Высылай подмогу на всякий, а пока они едут, я сам постараюсь его взять.

– Добро.

Я дал команду и навигатор, пискнув, завёл двигатель.

Всё оказалось так, как я и ожидал. Один из восстановленных районов за третьим транспортным кольцом был тёмен и мрачен, но чист и даже немного благоустроен - детские площадки, тощие деревца, вынужденные выживать в заражённой почве, ряды серых пластиковых гаражей-капсул. Двадцатиэтажные серые панельные дома стояли параллельно-перпендикулярно друг другу и были похожи, как близнецы, поэтому через пять минут езды по району я в нём окончательно перестал ориентироваться и полагался лишь на навигатор.

А над всем этим возвышался, похожий на яркий сказочный замок, жилой комплекс "Большевик". Шпиль пронзал багровое небо, уходя ввысь, окна светились, как бриллианты - там на электричестве явно не экономили, поскольку многие клерки Дворца работали даже дома и Партия заботилась об их зрении.

Машина остановилась, навигатор снова пискнул. Я вышел, захлопнул дверь и направился к подъезду, над которым горела тусклая лампочка, почти не дававшая света. Несмотря на то, что подъезд оказался чист, в лифте пахло мочой и были сожжены все пластиковые кнопки. Пришлось повозиться, стараясь нажать на семнадцатый этаж.

Деревянная дверь с наклеенными цифрами, рядом написано "Сима - дурак". Кнопка звонка, казалось, была уже произведена старой и вымазанной в побелке. Три звонка мерзко продребезжали внутри квартиры и тотчас же послышались шаги. Да уж, звукоизоляция...

– Кто?

– КГБ в пальто, - я засунул руку в карман и сжал холодную рукоять пистолета.
– Открывайте, Вьюнов. Нам всё известно.

Молчание. Я отошёл в сторону. Если у этого дуралея нашлась снайперская винтовка, то и автомат может заваляться, и даже граната.

– Я... Я не знаю, о чём вы, - сдавленно произнесли за дверью.

– Открывайте, и я всё вам объясню.

Звонко щёлкнул замок, дверь открылась, и я заметил, как мелькнуло пятнышко света в глазке у соседей. Люди везде одинаковы.

Я видел фото Вьюнова, но оно было достаточно старым, с военного билета. С тех пор он изрядно постарел - щетина, сетка морщин, слипшиеся на лбу в ком тёмные с проседью волосы. Стоит перед дверью в семейных трусах и мятой майке-алкоголичке. Вместо ног и руки, как я и ожидал - простейшие электропротезы.

– Надеюсь, вы не будете делать глупостей, - я шагнул в квартиру.
– Вы,

наверное, слышали, что сотрудникам КГБ очень многое не может причинить вреда.

– Да, слышал, - упавшим голосом сказал снайпер.

Я прошёл в тесную прихожую с кучей обуви на полу. Скользнув по ней взглядом, я заметил армейские ботинки и увидел, что дверь в комнату резко закрылась.

– Кто там?
– я вытащил пистолет и направил его на хозяина квартиры.
– Говори!

– Там... Дочь. Моя. У меня есть разрешение!
– торопливо добавил он, испуганно глядя на меня.

– Пусть выйдет сюда!
– приказал я.

Вышла девочка лет девяти на вид, заставившая меня обомлеть. Она была настолько уродливой, насколько вообще было возможно. Худая, скрюченная из-за костных болезней, на черепе - огромная фиолетовая пульсирующая опухоль, покрытая светлыми и мягкими детскими волосиками.

– Боже мой, - воскликнул я.
– Вьюнов, какой же ты мудак. Ты же в Сибири был, какие тебе дети?! Так, принцесса, дай-ка дядя-милиционер посмотрит квартиру, - протиснулся я внутрь, косясь, чтобы хозяин не выкинул какое-нибудь коленце.

Да, пусто. Стены с дешёвыми обоями, полка с цветочным горшком, две кровати - побольше и поменьше, телеэкран-стена, стул, незаметный из-за набросанной одежды, и покосившийся пластиковый шкаф фабрики "Красный плотник". И над всем этим - запах нестираного белья.

– А где наша мама?
– ласково спросил я у девочки.

– На работе, - пролепетала она.
– А почему ты не в форме, дядя-милиционер?

– Потому что так надо, - улыбнулся я. Вьюнов же всё больше мрачнел.
– Смотри, - в воздухе снова соткалась голограмма удостоверения. Девочку это устроило.

– Где ты был сегодня в девять ноль-ноль?
– повернулся я к снайперу.

– Ложился спать, - округлил глаза от удивления Вьюнов.

– Это правда?
– уточнил я у девочки самым добрым голосом, на который был способен.

– Правда, - кивнула она, пряча глаза.

Значит, интуиция не обманула - и Вьюнов не виноват.

– А папа всё это время был с тобой?
– вопрос был задан чисто для проформы, но ответ стал полной неожиданностью.

– Нет.

Я удивлённо приподнял брови и взглянул на Вьюнова, который изрядно занервничал.

– Что-о?
– посмотрел он на дочь.
– Чего ты выдумываешь? Я же лёг с тобой, колыбельную спел.

– Тише!
– рыкнул я на него.
– Не дави на ребёнка. Где был папа? Он куда-то ходил?

– Да. Лёг. А потом встал и куда-то пошёл...

– Михаил Алексеевич Вьюнов!
– отчеканил я, поднимая пистолет.
– Вы арестованы за убийство депутата Золотарёва. Я даю вам пять минут на то, чтобы одеться!

Девочка, услышав металл в моём голосе и увидев напуганного отца, захныкала.