Союз обворованных
Шрифт:
Сам «Союз обворованных» открылся ровно в девять часов. Первых посетителей было немного — человек десять-двенадцать. Против обыкновения, никаких очередей, чтобы задать самый ерундовый вопрос и получить в ответ привычное: «Не видите, мужчина, я занята, приходите позже». Встречал посетителей приятный господин неопределенного возраста, где-то на пути от двадцати семи к пятидесяти. Чуть редеющие волосы, идеально сидящий костюм, приятный голос, безукоризненная улыбка.
Это был юрист «Союза», специалист по гражданскому праву, Григорий Мироненко. Он собрал посетителей в небольшом зальчике на первом этаже, пригласил садиться и начал:
— Добрый день! Я рад видеть вас здесь сегодня, в первый день работы
И дальше пошел неторопливый рассказ о том, как создатели «Союза» представляют себе совместную работу.
— Мы понимаем, что на наши предложения согласятся не сразу и не все. Кто-то по-прежнему больше доверяет пролетарской милиции, кто-то надеется на крепкие кулаки местного дворового авторитета Васьки Слоеного, кто-то просто не хочет открыто сказать, откуда взял деньги. Ну что ж, это ваше право. Как видите, мы вас не регистрируем и не фотографируем. Вы послушаете меня, а дальше можете сколько угодно думать и решать, хотите ли сделать следующий шаг. Наши телефоны указаны вот здесь, в углу страницы. Возьмите с собой наш ознакомительный листок, передайте знакомым. Платить за него не нужно. Вы можете задать вопросы мне, можете позвонить по любому из этих шести телефонов, и вам ответят профессиональные юристы. Такие же, как я, выпускники нашей юридической академии…
В ходе дальнейшего рассказа выяснилось, что «Союз» не ведет каждое дело отдельно, а, наоборот, объединяет людей. Каждый из членов «Союза» продает свой инвестиционный договор с трастовой фирмой «Союзу» за десять процентов от суммы, которая по этому договору передавалась в управление. Таким образом, «Союз» станет юридическим владельцем «контрольного пакета» договоров и уже от лица всех членов «Союза» сможет выставлять иск каждой из трастовых компаний. В случае благоприятного решения суда и передачи денег «Союзу» каждый из тех, кто продал свой договор, получит ещё восемьдесят процентов от номинальной суммы. Оставшиеся десять пойдут на оплату труда юристов и других наемных работников «Союза»…
Некоторые слушатели уходили с этой первой, вступительной, беседы в недоумении. Кто-то сразу обозвал «Союз» очередным жульничеством, кто-то другой охрипшим голосом спросил:
— А ты, мужик, что, ещё надеешься свои бабки вернуть? Эти хоть десять процентов дают, все лучше, чем ничего…
Такие разговоры шли за стенами «Союза». А внутри начинался следующий этап — работа с
— Да черт с ними, с деньгами этими. Уже сгорели. Я только на суд хочу прийти, в глаза тому вору посмотреть и при всем честном народе сказать ему, что он ворюга!
Первый этап работы начался. В двенадцать Мироненко опять спустился на первый этаж вести вступительную лекцию. А потом был ещё сеанс в три, а потом — ещё один, в шесть вечера. К восьми приехал Дубов. Тот самый ученый-химик, который придумал открыть «СООБ».
— Как вам показался первый день, Григорий Иванович?
— Никогда не думал, что читать лекции так утомительно. Честно говоря, я чувствую себя просто выжатым как лимон.
— А что люди? Как реагируют? Сильно нас ворюгами ругают?
— Нас? Ну что вы! Наоборот, какая-то старушка даже сказала: бедные, мол, зачем вы за такое гиблое дело взялись. Съедят, мол, нас гады эти проклятые и не подавятся…
— Понятно. А что персонал, на ваш взгляд? Как справляется?
— Ну, я бы сказал, что для первого дня совсем неплохо. Работают строго по инструкции.
— Не удивительно, — польстил Борис Олегович, — вы же их сами набирали.
— Все же выбор был ограничен… Когда вы поставили мне задачу найти одновременно и юристов и психологов, я подумал, что таких просто не бывает. Но, оказалось, бывают.
— И все же окончательный выбор был ваш.
«Как же, голубчик, справился бы ты сам! Помогли добрые люди! И психологов юридических можем, и биологов математических… Все можем».
— А что-нибудь любопытное произошло? Нашли кого-нибудь из э-э… интересующего нас контингента?
— Пока данные не поступили. Но ведь работа только через полчаса закончится. Вот тогда мне все рапорты за день и сдадут.
«Эх, — подумал Слон. — Все-таки хомо советикус есть хомо советикус… Ему и в голову не придет поздравить юных коллег с началом работы и отпустить на полчаса раньше… Ты им послабление на копейку, они тебе рублем из одной только благодарности ответят!»
— Знаете, Григорий Иванович, я ведь не просто так приехал. Привез… э-э… символический знак признательности вашим девочкам… Давайте-ка на сегодня закрываться. Устроим людям праздник по случаю первого дня!
Народ жизнерадостно отреагировал на команду «Кончай работу!». Собрались в том же самом зальчике, выслушали поздравление Дубова и радостные для каждого труженика слова, что начальство выставляет шампанское по поводу успешного начала работы.
Все-таки день был действительно первый, в конторе не нашлось никаких чашек-ложек, и потому пили благородный напиток из одноразовой посуды. Пяти минут непринужденного разговора хватило, чтобы все почувствовали себя знакомыми тысячу лет. Начались анекдоты, кто-то уже пересказывал свои первые впечатления. И тут в разговоре мелькнул мужик-алкаш…
— Какой алкаш? Почему вы так решили? — живо вмешался Борис Олегович.
— Сам сообщил. Без ложной скромности, — иронично ответила Верочка. Спрашиваю, откуда у него такие деньги, мол, на суде придется указывать источник средств. Он и говорит, в самом деле, откуда у алкаша с тридцатилетним стажем такие бабки, это его попросил сделать вклад сосед снизу. Потом, когда деньги погорели, сосед этот, то ли Виктор, то ли Валерий, даже ругаться приходил. Но взять с алкаша нечего, он и отстал…
— А почему алкаш этот… кстати, его-то имя известно?