Союз обворованных
Шрифт:
— …как тут раздались выстрелы. «Калаш», сразу понял. А больше это ни на что не похоже. Я ж ещё с войны звуки эти научился различать. С какой войны? Как это «c какой»? А с той самой, где мы не воевали, как вам сказало советское радио… И две пули в ногу я на той войне получил, на которой только американцы воевали… Вот я и говорю, за стенкой «калаш» строчит, я тут же к стене спиной прижался и кричу: «Ложись! Ложись!» А эти бараны только оглядываются по сторонам. Оглянулся и я. В дверях стоит один из тех, бандитов… Откуда знаю? А что бы ты, лейтенант, подумал, если б увидел амбала в кожаной куртке, на морде подшлемник с прорезями вместо глаз, в руках автомат?.. Вот и я говорю, бандюга. Стоит он, молча стоит, на стадо это мечущееся смотрит. Хотя не так уж они и метались, если
— Пришла я в себя довольно быстро. Только не сразу поняла, что со мной. Лежу я, значит, на полу… Он, конечно, ещё не очень грязный, не успели натоптать. Но все равно, у меня ж лосинки теплые беленькие были, и я прямо ими в луже сижу, и на шубке пятна грязи. Но тогда я расстроиться не успела, я вообще ничего не успела, только рукой кошелек в кармане нащупала и держу. И вдруг как начали стрелять! Громко так… Страшно… Я и закричала… Он рядом со мной упал и бледный такой. А лицом прямо мне в сапоги уткнулся.
Свидетельница высморкалась.
— Это я сейчас опять вспомнила. Молодой совсем. Беленький такой. Тот, второй, поздоровее был, покрупнее. Мне показалось, что в него тоже попали. Но он точно жив был. Я ж видела — упал, потом посмотрел так на меня… Молчи, мол, не ори, только я уже и не орала…
— Сколько выстрелов было? Две очереди, пожалуй, точнее не опишу, в помещении сами знаете как — от стенок эхо накладывается… Потом ещё одна, патрона на три или четыре… Тут женщина закричала, завизжала даже. Можно понять. Мне, бывалому, страшно, а ей каково?
А потом выстрелы ближе раздались. Только, по звуку судя, стреляли не в нашу сторону. Нет, вру, это те же три или четыре выстрела были. Женщина уже не кричала. Теперь уже и до тех баранов, что в зале были, доходить стало, кто-то за стул прячется, какая-то женщина зовет: «Витя! Витя!» А одна дура даже голову в коридор высунуть пыталась. Думала, наверное, что это кино и тут можно за бесплатно зрителем стать. А может, просто хотела выскользнуть незаметно. Этот, с автоматом, её так отпихнул, резко… Я подумал, что он с отвращением… А потом один раз стрельнул в потолок. Штукатурка так и посыпалась. Какой тут крик начался! А этот, что в дверях, даже не шелохнулся. Как стоял, так и остался, к нам лицом. Только показалось мне, что опасается он, как бы нам спину не показать. Мне в голову пришло, что на нем броник не надет… Что, броник? А, бронежилет. Я прижался ближе к стене, хотя куда уж ближе…
— Потом смотрю, сначала один в коридор выбежал. Да ещё по дороге этого, что лежал, ногой ка-ак ударит. Тот как-то покачнулся, с боку на бок… Я подумала, что он и не живой уже. Тот, что первым выбежал, кричит: «Шарый! Сюда!» Это я так подумала, что тот, сама не видела и точно не разобрала, как он его назвал, показалось мне, что «Шарый». В общем, один из тех, что в комнате оставались, к двери бросился… А? Ага, ещё один, как стоял, так и стоит возле самого окошечка кассы. Наверное, эту девочку, кассиршу, караулил… Не знаю. Только её я не видела и не слышала… Опознать? А что опознавать-то? Разве что ноги только… Здоровенные такие башмаки у них всех. Подошва толстая, трактор, одни, вроде, темно-коричневые. А может, просто промокли… на улице-то грязно, раскисло все… Я помню только, что эти ботинки, темные, какие-то неаккуратные были, в потеках… Что ещё могу добавить? Ну, ещё стреляли, только не в менке. Может, в других комнатах, может, в коридоре. Сколько выстрелов? А я откуда знаю? Я ж не эксперт какой. Много. Точнее не помню. Может четыре выстрела, может шесть…
— Вот я и говорю. Стоял он, значит, в дверях. Всего один раз стрельнул, это стадо и притихло…. В смысле, потом притихло, сначала-то вопило. А потом уже нет. А там, за дверями, кто-то куда-то побежал. А ещё я слышал что-то вроде такого: «Сюда!» Вроде так.
— Ага, я ещё помню! В коридоре кто-то крикнул: «Посол! Ходу!» И тогда этот, который кассиршу караулил, сразу выбежал. Двери хлопнули, нет, те, входные… Ну, точно не скажу, но, по-моему, «Посол», так послышалось… Потом кассирша сначала из своего окошка выглянула. Потом из закутка выскочила. А потом уже милицию побежала звать… А больше я ничего не помню. Только шубу жалко очень. Ее теперь же ничем не отстирать…
— А что потом? Потом ваши налетели. Раненые стонут, пока их погрузили в «Скорую»… Много кто просто сбежал, чтоб свидетелем не становиться. Ну понятно же! Натерпелись страху, а тут ещё вы мариновать будете… Я почему остался? А я не остался, я отсиживался, в себя приходил. Показалось? Мне показалось, что эти бандиты того, что у нас в дверях, нарочно положили, чтобы ваших можно было обвинить и потом убить. Как это называется, «необходимая самооборона», да? А Бог их знает, сколько их было… Своими глазами видел только этого, который нас сторожил. А все остальные… А по военному опыту если, то максимум трое. А на фига четвертый? Смотри: один у входа и контролирует коридор. Второй нас контролирует. А если, по твоим словам, лейтенант, они менку грабили, то третий и грабит. Я думаю, трое их было… Кто-то говорит, четверо, да? Ну, не знаю. Разве что специально балласт с собой брали, чтобы убить. Смешно даже… Прости, лейтенант, но если по-военному судить, глупость это. А если по-бандитскому, то не знаю. Не-а, ничего больше сказать не могу. Ладно, давай, где подписать надо…
— Я кассиром уже больше года работаю. Нет, не здесь, вообще. И никогда у меня ничего… Ни одного замечания… Да что там говорить, счастье, что жива-здорова… Так и сидела на своем месте, за стеночкой с окошком. Напал? Ну, никто не напал. А-а, этот? Он мне в окошко пистолетом грозил. Пока они там стреляли, я весь выторг отдала. А сколько там было… считай, ничего. Шестьсот долларов. Двести тысяч с чем-то рублей и двадцать немецких марок. Наших? Не помню… Тоже мало… Может, ещё на пару сотен зеленых. Ну какой выторг с утра? Не деньги им нужны были… Нет, не деньги…
О происшествии на Хазарской больше говорили в метро, чем в прессе. Количество трупов множилось с каждой секундой. Уже никто не помнил, сколько их было всего. Говорили о трех милиционерах, о павшем в неравной борьбе с применением холодного оружия самом Дубове, организаторе «СООБа». Кроме того, в перестрелке, по словам «очевидцев», пострадали руководящие работники областного, городского, районного уровня. Вот только об убитом лекторе Мироненко не вспомнил никто.
Глава 16
Январский дождь
Вчера наконец добили последний отчет для «Миража», сегодня поехали сдавать. Паскудная работа была, да и фирма паскудная. Очень им хочется утопить всех конкурентов по унитазному бизнесу, но ничего утешительного мы им не наскребли: и «Фонтенбло», и «Акведук», и «Наяда» стоят очень крепко, хозяин всех трех, небезызвестный человек Длугач Анатолий Еремеевич, работает прямо с Италией без посредников, всю таможню во главе с Матюченко скупил на корню, а потому может держать демпинговые цены. Поздно решил взяться за сантехнику Гайворон, экологическая ниша занята. Но мы нашли ему лазейку: оказалось, в соседней области, в какой-то Богом забытой Максютовке, клепают те же самые унитазы и «тюльпаны» по итальянской технологии и формам, качество дают очень приличное, а отпускная цена — тьфу и растереть. Плюс никаких границ, никакой таможни.