Союз Преданных
Шрифт:
— Какого…?
— Держи меня за руку.
— А колыбельную тебе не спеть?
Вместо ответа она указала на медальон. Великан обреченно вздохнул и смиренно кивнул.
— Дальше пойдем пешком.
Они привязали лошадей и двинулись вглубь леса, словно расступавшегося перед Эдвином.
***
— Можно перерыв, пожалуйста? — взмолился Куно.
Он потерял счет времени, замерз, устал и готов был грызть кору и выедать из-под нее личинки насекомых, лишь бы как-нибудь успокоить разнывшийся желудок. Но Ланс, стоявший над ним, и не думал останавливаться.
Он привел Куно в небольшую рощу, где спали укутанные снегом деревья. На фоне окружавших
— Как только закончишь с этим деревом — можешь пойти домой, — сжалился Ланс. — Смотри, это нужно тебе, а не мне. Вам предстоит каким-то образом кормить десятки приезжих, без магии не обойдется. Вам понадобится, чтобы плодовые деревья цвели раза три за год. Без магии не обойдетесь.
— Я понимаю, просто я устал.
— Я вижу, но как ты объяснишь то же самое голодной топле, а?
Куно с трудом перевел дыхание и снова положил руки на обледеневшую кору. Зарылся ногами в снег для устойчивости и прислушался к дереву, к сонной мелодии, что текла внутри его ствола. Он попытался подхватить ее мотив, ответить на него своей магией, добавить ему ритма и скорости, и дерево отозвалось. Вода побежала быстрее вверх, к веткам, корни принялись жадно искать жидкость в мерзлой земле, в то время, как само дерево начало расточительно тратить свои ресурсы на то, чтобы зацвести. Как старая фаворитка не жалеет пудры, чтобы с обреченным достоинством показаться на последнем балу и навсегда покинуть двор. От осознания, что, распустившись сейчас, дерево не застанет следующую весну, Куно отдернул руки. Колдовство прекратилось.
— Я не хочу его губить.
Ланс закатил глаза и устало потер переносицу.
— Тебе жалко деревце, серьезно?
— Оно живое, — пожал плечами чародей.
— Как же ты по земле ходишь, если тебе жалко даже траву помять?
Куно только бросил на него недовольный взгляд и скрестил руки на груди, засунул кулаки в подмышки.
— Я хочу домой.
— Отлично, возвращайся.
Он закрыл глаза, подумал о доме, о своей комнате в Бернберге, о лаборатории, запахе трав. Мышцы налились пульсацией, но напряжение тут же схлынула, задавленное усталостью. Чародей встряхнулся, кожей чувствуя ухмылку Ланса, и, насупившись, двинулся к выходу из рощи.
— Этот лес не так прост, — крикнул Ланс и последовал за юношей в чащу.
Некоторое время они шли молча. Куно упрямо двигался вперед, не очень понимая, какая перед ним сторона света. Просто он надеялся рано или поздно выйти куда-нибудь. Они же с Дом умудрялись жить неделями в лесах, ориентироваться по солнцу и звездам. Но небо на Севере опять затянуло пеленой облаков, и вместо светил он опять видел давящий
— Иди-иди, — дразнил его наставник. — Скажи, когда устанешь, я выведу тебя.
— Почему ты так со мной обращаешься? — прогнусавил чародей. — Неужели я делаю недостаточно.
— Ты делаешь много, но и можешь больше, — сжал губы в тонкую линию Ланс. — Ты мне потом «спасибо» скажешь, когда поймешь, что я тебе дал. Знания — это огромная мощь. Радуйся, что я готов еще некоторое время терпеть твое поведение, такие талантливые ученики даются раз в жизни, как последний шанс. Ты должен быть готов.
— Готов к чему?
— К моменту, когда судьба всего севера будет зависеть от тебя. О, смотри-ка, ты вывел нас к местной достопримечательности, — улыбнулся старик.
Из-за деревьев показалась совершенно голая поляна. В центре нее стояло одинокое дерево с широченным стволом, волны коры были покрыты окаменелыми струпьями. Ветки раскинулись широко, переплетаясь сучьями, то тут, то там виднелись вороньи гнезда.
— Вот это дерево не должно быть жалко, — ухмыльнулся Ланс, заходя под сень ветвей. И без того щуплый напудренный старик казался рядом с этим древом крошечным кузнечиком. Он положил руку на ствол и похлопал мозолистую кору, как старого друга. — Оно померло уж лет триста назад, а все держится. Подари-ка ему второй шанс, оживи.
Куно неуверенно взглянул на исполина. Корни змеились по земле, скованные снегом и холодом. Вокруг быстро сгущались сумерки и казалось, что ночь питает дерево своей чернотой.
— Как только оно умерло, в лесу стала твориться всякая чертовщина, — продолжил Ланс. — Понимаешь. Звуки всякие. Тени. А люди начали пропадать. Это древо требует жизни, и пьет ее из других. Своего рода древний дух, который существовал тут еще до предков наших прекрасных князей. Давай, успокой его, и он тебя в благодарность отпустит.
— Откуда…?
— Это было в книге сказок, которую я отдал принцессе, — пожал плечами старик и снова похлопал по коре. — Ну же, Куно. Одна простая задачка, и после этого, если пожелаешь, я от тебя отстану. Ты же помнишь, что случилось с Доминикой, когда она заблудилась в лесу. Не хочется ведь, чтобы подобное случилось с кем-то менее удачливым?
Куно неуверенно пожал плечами. Стоило ему неосторожно ступить на корень, как все его тело пронзило новым незнакомым звучанием. Как будто в ушах отдавалось течение мощной подводной реки, вот только двигаться свободно она не могла и закручивалась водоворотом. Быстрая, но заключенная, мощная, но сдерживаемая какой-то неведомой силой. Она звала его. Она просила о помощи. И чем ближе Куно был к древу, тем сильнее становился этот зов. Куно коснулся коры и закрыл глаза.
— Сконцентрируйся. Вот та-а-ак…
***
— Сконцентрируйся, — тряхнул ее за плечо Эдвин. — Долго еще?
— Медальон чуть-чуть посветлел. Или мне кажется…
— Конкретнее, — рыкнул он.
— Как только ты меня выпускаешь, все сбивается, — ощерилась в ответ Доминика.
Сумерки незаметно подкрались, оставляя их в полной темноте. Глаза Эдвина светились ярко-желтым, и теперь мужчине приходилось смотреть за двоих. Доминика, пытавшаяся поспевать за ним, то и дело поскальзывалась и спотыкалась, но не выпускала его огромной ладони из своей. Это было той еще пыткой — пальцы заледенели на холоде, кисть то и дело сводило, и даже небольшое шевеление приносило боль, как будто десяток ледяных иголок впивался в нежную кожу. Доминика пыталась отвлечься, как могла.