Союз стального кольца
Шрифт:
– Он просто душка, вы уже целовались?
– Конечно нет, я еще ничего не решила, – ответила Ева и еще раз оценивающе посмотрела на Игоря.
Когда девушки распрощались, и Ева вернулась к своим друзьям, думая о словах Лизи, она поймала на себе внимательный взгляд Юры, от которого почему-то почувствовала неловкость, а когда их взгляды встретились, то на Евином красивом личике вспыхнул легкий румянец, и она силились найти этому объяснение, а Юра вдруг резко перевел взгляд на Лану и, потирая рукой подбородок, произнес с подчеркнутой вежливостью:
– Лана, у тебя красивое платье сегодня, зеленый тебе к лицу.
Ева была в шоке, а как же ее платье, которое они с мамой вчера купили специально для этого выхода, и босоножки с замшевыми ремешками, изящно обхватывающими ее тонкую щиколотку. Зато Лана была на седьмом небе от счастья,
– Да, зеленый – мой любимый цвет.
Ева постаралась себя успокоить, думая, что ей совершенно не интересно мнение какого-то провинциального мальчишки. «Не понимаю, как он может нравиться Лане», – подумала она и, встряхнув своими каштановыми локонами, улыбнулась.
– Ой, кажется, нам пора в зал, уже третий звонок, – веселым голосом, как будто ничего не произошло, на ходу бросила Ева и, взяв Игоря под руку, чем его приятно удивила, проследовала в зал. Пока они шли по проходу, Игорь вспомнил, что перед Евой сидел очень высокий мужчина и закрывал ей обзор и решил предложить поменяться местами, на что Ева, зная, как Лана хотела сидеть рядом с Юрой, ответила:
– Давай посадим туда Лану.
– Но перед ней же и так пустое кресло, вид лучше некуда, – недоумевая, пожав плечами, произнес Игорь.
– Ладно, – сказала растерявшаяся Ева и оказалась в итоге в кресле между Игорем и Юрой. Она посмотрела на удивленную Лану и извиняясь развела руками. Лана разочарованно откинулась на спинку кресла. Смотреть спектакль ей совсем расхотелось. «Мое типичное невезение, – думала она. – Ну хотя бы смотреть на Юру мне никто не может запретить», – успокоила себя Лана и принялась изучать его профиль. Черты его были жесткими: скулы, нос были будто очерчены грифельным карандашом, он сидел неподвижно, сосредоточенно глядя на сцену, Лана на расстоянии чувствовала его напряжение, руки были сильно сжаты в замок, так что даже побелели в некоторых местах, при этом он прикусил нижнюю губу, казалось, что еще немного и из нее пойдет кровь. Лана недоумевала, неужели его так разволновали события, происходящие на сцене, и решила тоже попытаться прочувствовать спектакль, но она откровенно скучала и через какое-то время даже задремала. В это время Юру изучала еще одна пара глаз. Ева впервые оказалась к нему так близко, их руки на подлокотнике соприкоснулись, и она заметила, как мышцы на его мощной шее зашевелились от напряжения. «Неужели я ему так неприятна», – подумала Ева и прижала руку к своему телу. «Надо было сидеть на своем месте, вдруг теперь он подумает, что это я захотела сидеть с ним рядом, какой стыд», – корила себя Ева, нервно вращая браслет на своем тонком запястье. И почему вообще она о нем думает, есть ведь Паша, Игорь, которым она интересна, и еще этот тайный незнакомец, лучше подумать, кто он, чем расстраиваться из-за Юры, который едва смотрел на нее, а если и говорил ей что-то, то все непременно какие-то колкости.
И только Ева решила больше никогда о нем не думать, как произошло событие, которое себе можно представить только в кошмарном сне. Администратор остановил спектакль и объявил эвакуацию, а на табло для титров загорелись стрелочки с указанием выхода. Все вдруг начали вставать со своих мест, образовав хаос. Ева не успела еще сообразить, что происходит, и вдруг почувствовала, как Юра крепко взял ее за руку и повел, пробираясь через обезумевшую толпу, к одному из эвакуационных выходов. Как не пытались капельдинеры всех успокоить и организовать движение, страх застил людям глаза, они толкали друг друга, кричали. Обзор Еве закрывал высокий тучный мужчина с наголо выбритой головой, он пыхтел, нервно тер руками бока и оглядывался по сторонам, как будто искал кого-то, пройдя еще немного, девушка услышала детский плач, обернувшись, заметила молодую женщину, которая прижимала к себе девочку лет пяти, уговаривая ее ничего не бояться, сзади толпа напирала, и голоса испуганных и взволнованных людей слились в протяжный гул, и весь зрительный зал напоминал огромный пчелиный рой, в котором все двигались, но при этом оставались на месте. Еве казалось, что сейчас она упадет и ее непременно затопчут, но Юра шел уверенно, рассекая мощным торсом толпу и мертвой хваткой сжимая Евину руку, через несколько мгновений они оказались на свободе, и, хотя на улице было тепло, Ева дрожала от шока, глаза были наполнены слезами. Юра
– Ева, Юра, слава богу, я думал, мы вас потеряли!
Юра молниеносно отпустил Еву и даже сделал шаг в сторону от нее. Встревоженная, она тут же решила позвонить маме, и вскоре Натали уже подъехала к театру и предложила подвезти остальных ребят, но они приняли решение вызвать себе такси, чтобы ее не утруждать. Вечером, поужинав, молодые люди не расходились, а продолжали сидеть за обеденным столом, каждый занимаясь своим делом. Лана помогала Вере Федоровне убирать посуду, Игорь сидел в кресле и читал новости в своем телефоне, а Юра медленно прохаживался по комнате. Так как эта комната служила не только гостиной, но еще и спальней, то пространство между диваном и столом было разграничено книжным стеллажом. На полках стояла разного рода литература, здесь были несколько полных собраний сочинений английских классиков, какие-то книги из серии «Классика и современник», детская энциклопедия в коричневом переплете, толковый словарь Ожегова, можно было разглядеть затертые переплеты современных детективов, медицинский справочник, нотные тетради и все это перемежалось какими-то статуэтками и сувенирами, сбоку даже нашел для себя место маленький кактус. Юра смотрел на все это многообразие и пытался разобраться, какие же интересы у домочадцев, но, так и не сумев понять, подошел поближе и взял книгу, которую, на его взгляд, кто-то недавно читал, она не была пыльной в отличие от других и стояла глубже всех. Это был Диккенс, «Лавка древностей» – любимый роман его мамы, эта мысль, словно тупая пила, прошлась по его сердцу, он задумался, вспоминая нежный мамин голос, которым она на ночь читала ему вместо сказок приключенческие романы Жюля Верна, и закрыл глаза, чтобы оживить в памяти мамины черты, так он делал, когда был младше, лежа в кровати, и, когда чувствовал, что по щекам уже покатились слезы, укрывался с головой одеялом и засыпал, представляя, что она сидит рядом в кресле.
Звук фаянсовых чашек, которые одна в другую складывала Вера Федоровна, вернул Юру в реальный мир, и он наконец открыл книгу, пробежался глазами по содержанию, пролистнув несколько страниц, хотел найти свой любимый момент романа, но тут из книги что-то выпало, посмотрев на пол, юноша увидел, что это паспорт.
– Ой, чей-то загранник, – сказал Юра и нагнулся, чтобы поднять, но его опередила Лана.
– Это мой, – почти прокричала она и, прижав паспорт к груди с красным лицом, уставилась на маму. Вера Федоровна, напротив, сделалась бледная, как мел, и еле двигаясь, вышла из комнаты.
– У тебя есть загранпаспорт, а говорила, не путешествуешь, дай посмотреть фотку, – весело попросил Игорь.
– Нечего тут смотреть, я плохо выхожу на фотографиях, – все еще с волнением в голосе проговорила Лана и положила паспорт в свою сумочку, плотно закрыв молнию. Потом ребята отправились укладываться спать, а Лана прошла на кухню к маме. Когда два так похожих друг на друга человека оказались лицом к лицу в мрачной комнате, казалось, что боль, стыд и гнев, который они испытывали, был такой силы, что этой энергии хватило бы для ядерного взрыва.
– Это то, о чем я думаю, это паспорт Евы, тот, который она недавно искала? – наконец произнесла Вера Федоровна, голос ее так сильно дрожал, что сложно было разобрать слова.
– Мама, прости, прости меня, я не знаю, что на меня нашло, просто было так обидно, это же я мечтала поехать в Париж, а все достается ей, и красота, и успех, и путешествия, а у меня теперь даже отца нет, – громко рыдая, сказала Лана, потом подошла к матери, взяла ее за руки и попыталась прижаться к ней, но женщина отдернула свои руки и прошла к окну.
– Я понимаю, тебе сейчас очень тяжело, но опуститься до воровства – это уж слишком, ты немедленно позвонишь Еве и отдашь паспорт, – твердым голосом произнесла женщина, не поворачиваясь к дочери. Она не могла поверить, что все это происходит на самом деле, что ее умная, всегда такая честная, презиравшая несправедливость и обман дочь, сейчас стоит за ее спиной и просит прощение за воровство, которое повлекло за собой определенные последствия, тщательно продуманные Ланой, как настоящее преступление.