Союз «Волшебные штаны»
Шрифт:
Правда, ее собственные дедушка с бабушкой до сих пор сокрушаются, что отец не открыл ресторан. Он давно уже стал преуспевающим адвокатом в Вашингтоне, а они уверены, что он все-таки не упустит этот шанс.
— Он не останется без работы, ведь он хорошо готовит, — многозначительно сообщала бабушка, когда ее спрашивали о профессии сына.
Казалось, что между островом и остальным миром лежит пропасть, пропасть между старым и новым, между прошлым и будущим.
Взволнованная, Лена остановилась у входа во двор кузницы. Костас в любой момент мог выйти на обед. Вспотевшими от жары и волнения руками
Сердце бешено заколотилось, когда в дверях показался Костас. Вид у него был весьма жалкий: закопченная рабочая одежда, волосы растрепаны дужками защитных очков, на лице капельки пота. «Посмотри на меня, пожалуйста», — гипнотизировала его Лена. Но он не посмотрел. Впрочем, вежливость взяла верх и в конце концов он приветственно кивнул, не оставив возможности начать разговор.
— Костас! — не выдержала Лена.
Он не ответил. Не слышал, решил не замечать, или она слишком долго ждала, чтобы окликнуть?
Ноги так быстро несли Кармен, что она не чувствовала под собой земли. Всю дорогу к ручью она бежала, потом прыгнула и очутилась на другом берегу. Она вдруг осознала, что Волшебные Штаны перепачкаются, но эта мысль ненадолго задержалась в голове, а пронеслась с сотней других. Кармен лежала в траве у ручья, как распятая, раскинув руки и ноги, подняв лицо к небу, на фоне которого яркими пятнами выделялись дубовые листья с зазубренными краями.
Так она лежала долго, может быть, несколько часов. Ей захотелось помолиться, и тут же стало стыдно, потому что это желание возникало только тогда, когда ей что-нибудь было нужно. Стоило ли просить Бога, чтобы Он обратил на нее внимание? На девочку, которая всегда обращается к Нему, только когда ей плохо. Может быть, это Его огорчало. Может быть, надо было помолиться хоть один раз от души, может быть, тогда Бог стал бы к ней милостив. Но, Иисус (извини, Иисус), кто же думает о молитве, если все у него тип-топ? Хорошие люди, вот кто. А она к ним не относится.
Когда луна прошла полнеба и стала исчезать, гнев улетучился, и она снова обрела способность рассуждать здраво.
Первое, о чем она подумала, — это о возвращении в Вашингтон, домой. И тут же сообразила, что все ее вещи, деньги, кредитная карточка остались в доме. И почему только гнев и разум не могут мирно сосуществовать? Вспылив, Кармен вела себя, как обжора, который заказал кучу блюд в дорогом ресторане и готов исчезнуть, как только настанет время платить.
— Тебя никто не звал, — обратилась она к своему гневу, к этому зловредному второму «я», олицетворявшему плохую Кармен.
А может быть, отдаться ему полностью? Пусть сам отвечает за последствия, не призывает разумное со-нательное «я», которое управляло ее действиями почти всегда. Ладно, когда-нибудь надо попытаться.
Разумная Кармен, эта несчастная девочка, пробралась в спящий дом около трех часов утра. Задняя дверь была открыта. Неужели кто-то оставил ее открытой с определенной целью? Она собрала вещи в полной тишине, хотя плохая Кармен хотела наделать шуму, чтобы кто-нибудь принял
Разумная Кармен отправилась на автобусную остановку и проспала там на скамеечке до пяти утра — до того времени, когда начали ходить местные автобусы. Она села в автобус, который шел в деловой центр города, и, доехав до станции Грейхаунд, купила билет на автобус, следующий в округ Колумбия. Он делал не более пятнадцати остановок.
В Южную Каролину приехала разумная Кармен, и разумная Кармен уехала из нее. Но о том, что происходило в промежутке, она мало что помнила.
Кармен задумчиво смотрела в окно, пока автобус пробирался через центр Чарлстона, через спальные районы, мимо магазинов и ресторанов, стараясь вспомнить ту замечательную Кармен, которая так весело проводила время со своим одиноким холостяком отцом.
Привет, Би!
Я такое натворила, что не могу об этом сейчас писать. Хочу как можно скорее отправить тебе эту посылку, пусть даже с самой дорогой почтой. Но замечу, что Штаны не сделали меня славной и любящей девочкой. Надеюсь, тебе они помогут больше. В чем? Ну-у-у… Надеюсь, что эти Штаны дадут тебе…
Смелости? Нет, у тебя и так ее больше чем достаточно.
Энергии? У тебя ее и так слишком много.
И не любви. Ты и сама возьмешь ее, если захочешь.
Ладно, тогда что же? Слушай внимательно! Надеюсь, они дадут тебе немного здравого смысла.
Это совершенно невыносимо! Я просто слышу, как ты кричишь это, и, конечно, ты права. Но, поверь, совсем недавно я поняла, что здравый смысл иногда не помешает. А все остальное у тебя есть, Би.
Носи их с пользой.
Целую, Карма
* * *
Жизнь — она такая… всякая.
Келли Марквит, Скелетина
За завтраком Бриджит думала о сексе. Она была девственницей, как и ее лучшие подруги. У нее было немало парней, с которыми она гуляла в огромном детском парке. С одними она целовалась, с другими — не только, но никогда не позволяла себе лишнего. Обычно ею двигало скорее любопытство, чем желание.
Но на Эрика тело Бриджит реагировало как-то странно. На нее надвигалось что-то совершенно новое — большое, бушующее, извивающее. Ее тело хотело его, требовало, навязчиво, при мысли о нем у нее даже болезненно сжимался желудок.
— О чем ты думаешь? — спросила Диана, постучав ложкой по дну тарелки.
— О сексе, — честно призналась Бриджит.
— Можно было догадаться.
— Неужели?
— Конечно. Из-за того, что ты путешествовала где-то прошлой ночью? — с любопытством, но не назойливо спросила Диана.
— Отчасти, — ответила Бриджит. — Я встречалась с Эриком. Но ничего не было.
— А тебе хотелось бы?
Бриджит кивнула:
— Я думаю, может быть, сегодня ночью получится.