Союз звезды со свастикой: Встречная агрессия

Наджафов Джангир

Уместно задаться вопросом, как могла столь не типичная для сталинского руководства личность так долго возглавлять НКИД СССР? Дело в том, что деятельность М.М. Литвинова и всего дипломатического аппарата строго контролировалась, все внешнеполитические решения (без исключения) требовали одобрения Политбюро и лично Сталина. Ответ на поставленный вопрос следует также увязать с советскими усилиями найти противоядие политико-идеологическим вызовам со стороны воинствующего немецкого фашизма. Литвинов востребован был тогда, когда велись переговоры о восстановлении отношений с США; провозглашалась актуальность коллективной безопасности, чтобы противостоять германской агрессии; для подготовки договора о взаимопомощи с Францией; он нужен был для ярких выступлений в Лиге Наций в защиту всеобщего мира [886] . Литвинов стал самым известным советским деятелем за рубежом, заслужив репутацию

стойкого антифашиста и человека, преданного идее неделимости мира.

886

После одного из таких выступлений в Лиге Наций 21 сентября 1938 г. в защиту Чехословакии, которая «находится под угрозой громко провозглашенной агрессии», и за коллективные действия в ее поддержку (См.: ДВП СССР. Т. 21. С. 501–509), Сталин откликнулся шифрованной телеграммой: «Женева. Литвинову. Речь получилась у Вас замечательная. Привет. Сталин» // РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 58. Л. 54.

Чтобы полнее представить себе взгляды М.М. Литвинова, совершим небольшой экскурс во времена, когда в коммунистической партии еще допускалась свобода мнений по вопросам внутренней и внешней политики. Это стало возможным благодаря открывшемуся доступу исследователей к некоторым материалам «особой папки», в частности материалам дискуссии в советском руководстве в конце 1924 г., дискуссии, инициированной Литвиновым, как писал он членам коллегии НКИД, в связи с признанием СССР всеми крупными державами Европы, которое поставило в порядок дня вопрос об «общей политической линии» [887] .

887

М. Литвинов — членам коллегии НКИД. 10 ноября 1924 г. Копии членам Политбюро и т. т. Красину и Раковскому // РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1346. Лл. 16–20.

Пространная записка М.М. Литвинова состоит из нескольких пунктов. В них предлагалось пойти навстречу Франции, признав условия Версальского мирного договора в обмен на «вплоть до не предусмотренного соглашениями пересмотра наших отношений с лимитрофами, Польшей и Румынией». По мнению Литвинова, Франция могла побудить Польшу «к пересмотру рижского договора [1921 г.]», то есть к установлению польско-советской границы по «линии Керзона». В пункте о Прибалтике говорилось, что «в этом вопросе мы от Франции могли бы получить максимальную компенсацию» за признание Версаля. Что касается Румынии, то ею «Франция охотнее пожертвует, чем Польшей». Затрагивались и «восточные дела», сулившие, по мнению Литвинова, сотрудничество с Францией против Англии. Он предлагал также начать сотрудничать с Лигой Наций, послав в Женеву своего наблюдателя.

Оппонентом М.М. Литвинова выступил член коллегии НКИД В.Л. Копп [888] , поддержавший его идеи в тактическом плане, но не в стратегическом. Главное, по мнению Коппа, заключалось в том, чтобы предотвратить переход Германии в англо-американский блок. В записке Коппа подчеркивалось: «Ничто не послужит в такой мере к ускорению перехода Германии в англоамериканский лагерь, как наше сближение с Францией на базе Версаля. И ничто не в состоянии будет нанести германскому и французскому рабочему движению, которое ведь также является фактором нашей внешней политики, более сокрушительного и непоправимого удара».

888

В. Копп — членам НКИД. 12 ноября 1924 г. Копии членам Политбюро, т. т. Красину и Раковскому. // Там же. Лл. 20–23.

М.М. Литвинов ответил запиской «К политическим переговорам с Францией. По поводу замечаний т. Копа» [889] . Во главу угла, писал он, «я ставлю изменение нынешнего положения в Прибалтике, и в этой области удовлетворение наших требований соответствует интересам Франции». И далее: «Хотим мы этого или нет, но мы вынуждены будем втянуться в общеевропейскую политику, и нам придется выбирать между двумя существующими тенденциями, а больше двух нет и не будет в ближайшее время. Германия еще не существует как самостоятельный активный фактор».

889

М. Литвинов — членам коллегии НКИД. [Без даты] Копии членам Политбюро, т. т. Красину и Раковскому. // Там же. С. 26–27.

Нарком иностранных дел СССР Г.В. Чичерин обратился к Сталину с письмом, в котором поддержал позицию Литвинова [890] . Мы стоим особняком и должны продолжать стоять особняком,

писал нарком. Но есть нечто, что мы можем сделать: «Мы можем содействовать сближению Франции с Германией, разряжению электрического напряжения на континенте, содействовать, одним словом, развитию континентальной системы, которою весьма интенсивно интересуется Де Монзи и еще интенсивнее интересуется Кайо. Это для нас весьма доступно, а такая работа была бы в высшей степени целесообразна».

890

М. Литвинов — И.В. Сталину (и другим — всего 17 лицам). 13 ноября 1924 г. // Там же. Лл. 28–32.

Победили оппоненты Г.В. Чичерина и М.М. Литвинова. Дискуссия показала незыблемость стратегического выбора сталинского руководства — ставку на Германию и, соответственно, против западных государств-победителей в Первой мировой войне. Она же доказывает наличие непреходящего стремления возвратить потерянные территории царской России, что в конце концов удалось с помощью советско-германского пакта 1939 г., по которому нацистская Германия признала сферой советских интересов все прилегающие к Советскому Союзу с запада пограничные страны. И на что упорно отказывалась идти англо-французская сторона на тройственных переговорах в Москве весной — летом 1939 г.

М.М. Литвинов не раз публично выражал свое разочарование неудачами в деле организации коллективной безопасности. В ноябре 1936 г. он предупреждал, что в сложившихся условиях СССР будет «ждать и взирать, как Европа будет делать свой выбор» [891] . Советский Союз «не напрашивается ни в какие союзы, ни в какие блоки, ни в какие комбинации»; он предоставит другим государствам «взвесить и оценить» выгоды сотрудничества с ним в интересах мира, говорил вскоре Литвинов в другом выступлении [892] . Через год, в декабре 1937 г., в интервью французской газете Le Mond Литвинов заявил, что раз никто не хочет иметь дело с СССР, последнему ничего не остается, как дожидаться иных возможностей, назвав «вполне допустимым» и советско-германское сближение. X. Филлипс, американский автор биографической книги о Литвинове «Между революцией и Западом», называет это заявление «настоящей бомбой» [893] .

891

Речь на заседании Президиума ЦИК Союза ССР при вручении ордена Ленина. 10 ноября 1936 г. // Литвинов М.М. В борьбе за мир. М., 1938. С. 127.

892

Речь на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов. 28 ноября 1938 г. // Там же. С. 145.

893

Phillips H.D. Between the Revolution and the West. A Political Biography of Maxim M. Litvinov. Boulder, etc. 1992. P. 163.

В момент обострения кризиса вокруг Чехословакии в мае 1938 г., вызванного германским нажимом, М.М. Литвинов откровенно говорил послу Франции в СССР Р. Кулондру, что если западные державы снова уступят требованиям Гитлера, «то в таком случае советское правительство порвет с этой политикой [коллективной безопасности] и уладит свои отношения с Германией» [894] . Не отражали ли эти предупреждения Западу мнения, которые Литвинов слышал на заседаниях Политбюро при обсуждении пунктов «вопрос НКИД» (так они занесены в протоколы Политбюро)?

894

Ibid. P. 164.

Слухи об отставке М.М. Литвинова, которые вновь и вновь появлялись, судя по архивным документам, были небезосновательными. В январе 1938 г. в связи с намерениями сформировать комиссию по иностранным делам Верховного Совета СССР Литвинов обратился к Сталину с письмом, выражая желание работать в такой комиссии, «освободившись от работы в Наркомате». Он аргументировал отставку возможностью, «не переключаясь на старости лет на другую работу, использовать приобретенный опыт и знакомство с внешними делами» [895] . Такое письмо могло появиться только после того, как для Литвинова стало ясно, что сталинское руководство ориентировано отнюдь не на сотрудничество с демократическим Западом. Но Сталин еще нуждался в Литвинове, и отставка не была принята.

895

М. Литвинов — Сталину И.В. 10 января 1938 г. Секретно // РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1036. Л. 12.