Создано человеком
Шрифт:
Научно-исследовательские работы на кафедре были развернуты самым широким фронтом. Три года, например (1927-1930), он вместе с сотрудниками осуществляет глубокое лабораторное изучение отдельных стадий аммиачно-содового процесса. Полученные результаты позволили оптимизировать производство кальцинированной соды на Березниковском, Донецком и Славянском заводах. Н. Ф. Юшкевич возобновляет работы по изучению сернокислотного производства.
Дореволюционная Россия, имела свою хотя относительно и небольшую сернокислотную промышленность - производственная мощность всех сернокислотных предприятий к 1917 году достигла 432 тысяч тонн (в моногидрате). Но в годы гражданской войны многие заводы оказались
Казалось бы, прогресс, да еще какой! Но Николай Федорович считает необходимым организовать глубокое изучение физико-химических основ сернокислотного производства с тем, чтобы многократно повысить его результативность, экономическую отдачу. Он делит стратегию изучения и решения этой сложнейшей задачи на три большие задачи. Во-первых, резкое повышение производительности установок (и она будет увеличена в... 7 раз!). Во-вторых, замена дорогих платиновых катализаторов на более дешевые (в 1931 году на московском заводе "Нефтегаз" сдадут в эксплуатацию первый в стране контактный аппарат, загруженный ванадиевым катализатором, изготовленным на Дорогомиловском химическом заводе по методу Н. Ф. Юшкевича. Даже в годы Великой Отечественной войны работы по совершенствованию ванадиевых катализаторов и контактных аппаратов большой единичной мощности не прекратятся ни на один день. И, наконец, совершенствование конструкции печей сжигания пылевидного флотационного колчедана.
И Николай Федорович сконструировал, построил и испытал печь, в которой колчедан практически сгорал полностью.
Эти очень простые по конструкции печи производительностью 12-15 тонн в сутки получили название печи "Ю" и быстро вытеснили механические печи Герресгофа - Байера. Дальнейшим развитием печей "Ю" стали современные печи с кипящим (псевдоожиженным) слоем производительностью 450-600 тонн в сутки.
Большое место в научной деятельности Н. Ф. Юшкевича занимали работы, связанные с использованием сернистого газа медеплавильных печей, и в особенности проблема получения серы из сернистого газа.
Осенью 1931 года Президиум ЦИК СССР за особо выдающиеся заслуги по изобретению нового метода получения газовой серы наградил профессора Н. Ф. Юшкевича и инженера В. А. Каржавина орденами Ленина.
Я думаю, что та блестящая плеяда ученых, которая пришла в науку в первые годы Советской власти, оставила столь заметный в ней след именно потому,, что их пытливый ум искал и находил такие нестандартные решения самых сложных научных проблем, что они будили фантазию всех окружающих, вовлекая их в творческий поиск.
Взять хотя бы проблему создания в стране азотной промышленности, научной основой которой стала проблема выбора метода фиксации азота. Среди ученых того времени единогласия по данному поводу не существовало. Предлагалось, например, развивать производство цианамида кальция, а затем путем его разложения получать аммиак. У Николая Федоровича была своя точка зрения по этому поводу. Он предлагал аммиак синтезировать. И хотя противников такого предложения было достаточно, а сама идея почиталась чуть ли не за фантастику, жизнь показала, что именно путь, предложенный Н. Ф. Юшкевичем, оказался самым приемлемым.
Но это очевидно сейчас, как говорится, постфактум.
Тогда же идею нужно было отстоять и "обкатать" в лабораторных условиях. И Николай Федорович организует на кафедре исследования отдельных стадий производства синтетического аммиака. В них самое активное
Перечень серьезнейших, фундаментальных работ, осуществленных Н. Ф. Юшкевичем и его учениками, можно было бы продолжать бесконечно. По сути дела, они охватывают все наиважнейшие проблемы современной неорганической химии, а вернее, они являются теми самыми мощными корнями, что дали новую жизнь старому древу отечественной химической индустрии. Сегодня в его кроне старые ветви переплелись, соединились в общую купу с молодыми побегами, каждый из которых - целое направление в химической науке. Но все они - в кровном неразделимом родстве. И в этом, пожалуй, одно из главных достоинств современной химии - она наука, помнящая родство. А дела и мысли тех, кто стоял у ее истоков, трансформируются в делах и мыслях принявших эстафету.
"Примите мой почтительный восторг"
Среди великого множества архивных документов, имеющих непосредственное отношение к становлению и развитию академической науки в стране, немало писем. Написанные по разному поводу, адресованные конкретным ученым или президиуму академии, все они - часть истории нашей науки, крохотный, но необходимейший штрих на ее гигантском полотне. Читать и перечитывать такие письма не просто интересно, необходимо. Потому что они - тот самый незримый, но прочнейшей конструкции мост, что перекинут из прошлых дней в современность. И хотя у меня, знавшего, работавшего, учившегося у тех, кого сегодня принято считать классиками науки, свое отношение к этим письмам, думаю, что и у людей лично незнакомых, например, с таким гигантом мысли, как В. И. Вернадский, они тоже не могут не вызвать почтительного волнения.
С одного из таких писем я и хотел бы начать эту главу. Написано оно А. М. Горьким в 1925 году, а адресовано А. П. Карпинскому, И. П. Павлову, В. И. Вернадскому, Н. С. Курнакову, А. Е. Ферсману и другим.
Был и повод - серьезный, важный, злободневный, побудивший Горького его написать. Только сдается мне, что не просто славная дата (Академия наук отмечала в тот год свой 200-летний юбилей) всколыхнула вдруг в душе писателя такие воспоминания, такой силы эмоциональную волну, что он не мог не сесть за письменный стол, дабы сочинить небольшое послание маститым ученым. Дело тут, наверное, все же в ином - удивительном единении души и мысли, которое всегда было свойственно представителям русской интеллигенции в годину тяжких испытаний для Родины и которое проходило с ними затем через всю жизнь. Вот оно, это письмо:
"Вот что я хотел бы сказать людям науки. Я имел высокую честь вращаться около них в труднейших 1919-1920 гг. Я наблюдал, с каким скромным героизмом, с каким мужеством творцы русской науки переживали мучительный голод и холод, видел, как они работали и как они умирали. Мои впечатления за это время сложились в глубокий и почтительный восторг перед Вами герои свободной, бесстрашной исследующей мысли. Я думаю, что русские ученые их жизнью и работой в годы войны и блокады дали миру великолепный урок мужества и выдержки. История расскажет миру об этом страдном времени с той же гордостью русского человека, с какой я пишу Вам эти простые слова. В них нет никакого преувеличения".
Но великое, как известно, предстает в своем истинном свете лишь с расстояния. Время не стирает его значения, не умаляет выполненного, а лишь четче вырисовывает контуры уходящего ввысь небоскреба, каждый камень которого - открытия и познание, разгадывание тайны природы. И если б на всех камнях, входящих в кладку символического здания современной химии, высекались имена, многие из них были бы русскими. Потому что то было племя последователей, собирательный образ которых Ф. И. Тютчев выразил в удивительно верных и эмоциональных строках: