Создатель ангелов
Шрифт:
— Он говорит, что работает над этим. Все будет хорошо.
— Вы меня успокоили, — сказал Флорент и действительно с облегчением вздохнул.
Он повесил на крючок карту и хотел задать фрау Манхаут новый вопрос, но она громко позвала детей:
— Посмотрите-ка, это карта Европы!
Все трое подняли глаза и стали рассматривать карту, на которой каждая страна имела свой цвет, а крупные города обозначались большими красными точками.
— Вот здесь живем мы с вами, — сказала она, постучав ногтем по
— Граница трех стран! — радостно воскликнул Флорент, как будто угадал правильный ответ на сложный вопрос.
Он взглянул на часы. «Терминус» вот-вот откроется.
— Мне пора идти, фрау Манхаут. Нужно еще успеть до закрытия в магазин к Марте. Ей там тоже надо что-то подремонтировать.
— Ой, подожди, пожалуйста, мне нужно повесить еще кое-что. Одну минутку.
Она подошла к картонной коробке, которую поставила рядом с учительским местом. Открыла крышку, порылась внутри и достала распятие.
— Что это? — спросил один из мальчиков.
— Это Иисус, — сказала она.
— Сын плотника, — добавил Флорент, подмигнул и поднял вверх молоток, который достал из ящика с инструментами.
— А почему он висит на кресте? — спросил мальчик.
— Это я расскажу вам в следующий раз, — ответила фрау Манхаут. — Господин Флорент очень торопится.
Она передала ему распятие и повернулась.
— Прямо над дверью, — попросила она и показала место, куда его повесить.
Флорент кивнул, переставил стремянку к двери и принялся вколачивать гвоздь.
— И Закон Божий им будете преподавать? — спросил он, поглядывая через плечо.
— Герр доктор об этом просил.
— В самом деле? Вот уж не знал, что он верующий.
Еще одна новость, которой он мог поделиться. Все в «Терминусе», должно быть, пораскрывают рты.
— Это так, Флорент. Если он не ходит в церковь, это вовсе не значит, что он не верующий.
— Да у него, наверное, и времени нет ходить в церковь.
— Так и есть, Флорент.
Он повесил распятие и, усмехнувшись, сказал, слезая со стремянки:
— Ну, теперь еще хоть тысячу лет провисит.
Потом взял свой ящик с инструментами, другой рукой подхватил между ступенек стремянку и повесил ее себе на плечо.
— Если понадобится еще что-то сделать, зовите меня, фрау Манхаут.
Кивком попрощавшись с ней, плотник бросил еще один взгляд на близнецов. Дряхлые. Вот какое слово пришло ему на ум. Они выглядели дряхлыми. Словно заброшенный дом, который ветшает с годами под дождем и ветром.
На следующее утро фрау Манхаут обнаружила распятие в верхнем ящике своей учительской кафедры. Ее взгляд тут же непроизвольно скользнул на то место над дверью, откуда теперь исчез даже гвоздь, на котором держался крест. В душу к ней закралось подозрение, которое подтвердилось в тот же
— Да, это сделал я, — сказал он.
Она тут же пожалела, что вчера так сдерживалась, отвечая на вопросы любопытного Флорента Кёйнинга, хотя ей хотелось рассказать ему о докторе и менее приятные вещи. Честно говоря, ей хотелось сказать всю правду, но Шарлотта знала, что ее правду могут принять за сплетни, которые по другим каналам дойдут и до самого доктора.
— Зачем вы сняли распятие? Вы ведь сами хотели, чтобы дети знали об Иисусе.
— О его деяниях. Вы должны были рассказывать о его деяниях. О том добре, которое он совершил. А не о его смерти.
— Смерть — это тоже часть жизни, — ответила она. — Вы ведь об этом знаете?
— Верно, верно. Но и по этой причине нам вовсе не обязательно постоянно на нее любоваться.
— Это просто распятие, — она слегка повысила голос.
— Господь предал Его, — вдруг быстро произнес доктор.
Он даже не слышал ее замечания. Он даже не поднял на нее глаз.
— Что вы сказали?
— Господь ничего не сделал, чтобы спасти Его, когда Он умирал на кресте. Своего собственного Сына. И нам надо об этом помнить? Нам надо об этом напоминать?
Фрау Манхаут вспомнила их разговор несколько дней назад, когда доктор попросил ее рассказывать детям только об Иисусе, но не о Боге. Может быть, в этом и была причина: Господь не сделал ничего ради спасения распятого Иисуса?
— Вы заблуждаетесь, — громко сказала она и сама себе удивилась.
Впервые она осмелилась открыто возразить доктору. И Шарлотта знала, откуда вдруг взялась эта смелость. Она вдруг почувствовала, что перед ней ученик. Мальчишка, которому надо объяснить важные вещи.
— Вы заблуждаетесь, — повторила она. — Распятие символизирует страдания Иисуса.
— Об этом я и говорю. Зачем нам смотреть на них? На Его страдания.
— Мы должны смотреть. Чтобы мы никогда не забывали, что Он отдал за нас свою жизнь.
В этот момент будто кто-то взял его за волосы и медленно поднял его голову. Что-то в ее словах задело его, и она ринулась по проторенному пути дальше.
— Отдав свою жизнь, Он спас людей от их грехов. А воскреснув, показал, что сам стоит выше жизни и смерти. И что всегда будет рядом с каждым из нас. Поэтому мы и чтим Его смерть. Поэтому мы почитаем и распятие.
И в конце она подчеркнуто повторила, вспоминая те слова доктора:
— Мы. Люди.
Ее объяснение было таким примитивным, словно она и в самом деле говорила с маленьким мальчиком. Возможно, у нее и не получилось бы по-другому после стольких лет в классе. Реакция доктора тоже оказалась в чем-то детской. Он покачал головой, засопел и ушел. Фрау Манхаут осталась стоять в замешательстве.