Создатель ангелов
Шрифт:
Однажды Вера сказала об этом доктору. Она хотела лишь облегчить ему задачу.
— Это не обязательно должен быть мальчик. Он вполне может быть не похожим на Гюнтера.
— По-другому быть не может. Только так, — коротко ответил доктор.
Она промолчала. Не только потому, что боялась показаться неблагодарной или недоверчивой, но и потому, что, произнеся вслух имя своего покойного сына, Вера на мгновение увидела его перед собой. Она снова ощутила безмерную тоску, и желание еще раз обнять его было таким сильным, что женщина тут же пожалела о своих словах.
Теперь же для нее было главным, чтобы ребенок был здоров. Без недостатков. Без отклонений. То есть без глухоты. Если
Ровно в пять Лотар и Вера вошли в дом доктора. Лотару было немного не по себе, как будто это ему, а не жене предстояла операция. Сейчас, когда час настал, он спрашивал себя, не должны ли они были сначала попробовать сделать все естественным путем. В течение этих четырех месяцев они об этом ни разу не говорили. И уж тем более он не пытался добиться чего-либо в постели. Возможно, это было одной из причин, почему он чувствовал себя неловко. Доктор в его присутствии будет производить какие-то манипуляции с его женой, тогда как сам Лотар уже очень долгое время ее не касался.
Доктор Хоппе уже все приготовил в приемной. Лотар сел вполоборота к креслу, на которое должна была лечь его жена. Его взгляд скользнул по подставке для ног, и одного этого ему хватило.
— Расслабьтесь, фрау Вебер, — сказал доктор Хоппе.
Незадолго до этого доктор еще раз описал всю процедуру, но Лотар едва ли его слушал. Скорей бы все закончилось, думал он.
В деревне знали, что его жена проходит терапию у доктора. Что она лечится от депрессии. Впрочем, он никогда этого не отрицал, потому что Вере это вряд ли понравилось. Лучше пусть думают так, чем узнают правду. В каком-то смысле это и была терапия. В том числе и для него самого. Они оба еще не до конца оправились от горя, но теперь, когда у них была поддержка и появилась надежда, им стало легче переносить тоску. Как будто пустота стала меньше. Как-то так.
Он слышал, как гремели за его спиной металлические инструменты, которые доктор клал в лоток, но к этому примешивались еще какие-то другие звуки. Кто-то ходил по дому. Может, это были дети доктора? Или та женщина? Никто не видел, чтобы она уезжала. Возможно, она все еще была в доме.
— Спроси об этом доктора, как бы между прочим, — попросила его Вера по дороге к доктору.
Стоило ли спрашивать об этом сейчас? Лотар посмотрел на жену. Нижняя часть ее тела была отгорожена темно-зеленой занавеской. Она закрыла глаза и размеренно дышала. Доктор сделал ей легкую анестезию. Он сказал, что она даже не почувствует вмешательства. Ее профиль напомнил Лотару профиль их сына. Он всегда радовался, что Гюнтер не унаследовал его широкий нос. Мужчина вздрогнул при воспоминании о сыне. Затем глубоко вздохнул. Где-то в доме снова послышался шум. Мальчики доктора? Интересно, как у них со здоровьем? У них рак. Так говорят. Но доктор ни разу этого не подтвердил. Что хуже: потерять ребенка после продолжительной болезни или в результате несчастного случая? В результате несчастного случая. Уж это он знал наверняка. Он так хотел бы сказать Гюнтеру еще кое-что. Если бы это только было возможно. Тем не менее для доктора это в равной степени тяжело. Дети не должны умирать: ни от несчастного случая, ни от болезни.
— Почему Господь не забрал меня к себе? Мои лучшие годы уже позади. А у него жизнь только начиналась, — не раз говорила со вздохом его жена в первые дни после смерти Гюнтера. В случае с доктором Бог сначала забрал жизнь матери. Но и этой жертвы Ему показалось мало. Бог пожелал забрать и детей. Иногда Он бывал поистине жесток.
Вам не стоит полагаться на волю Божью.
Лотар как сейчас слышал эти слова доктора Хоппе. Но на этот раз даже самому доктору придется положиться на волю Божью. Или с мальчиками все
— Семь яйцеклеток, фрау Вебер, — произнес доктор. — Я смог извлечь семь зрелых яйцеклеток. Это хороший результат.
Лотар слышал, как жена вздохнула. Она повернула к нему лицо. В ее глазах стояли слезы, но на губах была улыбка. Как солнце, выглянувшее после дождя.
— Вы можете одеваться, — сказал доктор, убирая зеленую перегородку. — Я уже закончил.
Лотару Веберу показалось, что это вполне подходящий момент, чтобы спросить о детях доктора. Напряжение отступило. Все почувствовали облегчение. И потом, может, доктор сам расскажет о той женщине, которая тогда стояла у него на крыльце. Лотар прокашлялся. Краем глаза он видел, что его жена встала. Доктор снял перчатки.
— Как ваши мальчики, герр доктор? Как Гавриил и…
Он не сразу смог вспомнить имена других мальчиков, но доктор ответил ему, не дожидаясь продолжения:
— Их жизнь в руках Господа. Бог решает их судьбу. Один Бог.
Как будто его ударило током. Именно так почувствовал себя Лотар Вебер.
— Так… я не знал… Должно быть… — он беспомощно посмотрел на жену. Она побледнела. Ее глаза наполнились слезами.
Лотар отвел взгляд. Доктор стоял к нему спиной. Безусловно, он не хотел показывать свои чувства в их присутствии. Лотар не знал, стоит ли ему сейчас говорить, что ему жаль, но тогда он бы точно не смог сдержать слезы. У него стоял ком в горле, и как он ни старался, не мог его проглотить.
— Я позвоню вам в пятницу или в субботу, — сказал доктор, — как только эмбрионы будут готовы для имплантации. — Он обернулся, но не поднял на них глаз.
Лотар кивнул.
— Мы будем ждать звонка, герр доктор.
На этом испытания, посланные Богом, еще не закончились. Даже если бы Он поразил Виктора молнией, это было бы не так страшно. Виктор извлек семь зрелых яйцеклеток, и ни одна из них не выжила. Он обнаружил это тем же вечером. У него так закружилась голова, что ему пришлось опуститься на стул. Он был уверен, что яйцеклетки достаточно созрели, чтобы их извлечь. Это было видно во время ультразвукового исследования. Но вне тела, помещенные в чашку Петри, яйцеклетки очень быстро погибли. Он стоял рядом и видел, как это происходит. На тот момент о человеческих жизнях речи еще не было, но ему казалось, что на его глазах обрываются жизни. Одна за другой. Так же легко, как лопается воздушный шар, проткнутый иглой.
Наблюдая за происходящим, он знал, что это было дело руки Господней. Зло снова сопротивлялось. Бог не желал позволять ему делать свое дело и следил за каждым его шагом. Его Всевидящее око было направлено на него одного. Бог не терпел конкуренции.
Но он, Виктор Хоппе, не собирается сдаваться. Бог еще плохо его знает.
Поэтому уже на другое утро Виктор стал обзванивать университеты и больницы. Он говорил таким тоном, как будто заказывал хлеб.
— Яйцеклетки. Зрелые яйцеклетки. Да, я так и сказал.
Почти везде сразу вешали трубку. Иногда его просили перезвонить позже. А один раз ему ответили, что у них нет о нем достоверной информации.
Нет достоверной информации!
Это был заговор. Вдруг он понял это. Бог использовал всю свою силу и могущество. Он учинил заговор! Он заключил союз! И все для того, чтобы он, Виктор Хоппе, был повержен!
И тут перед ним появилась женщина. Он еще держал в руке телефонную трубку. На другом конце линии опять не поняли его вопроса. Не захотели понять.