Создатель кошмаров
Шрифт:
Трава была прорисована отлично, а вот радуга не закончена и обрывалась на половине пути, теряя фиолетовый и зеленый цвет. Справа, у белых гор, схематичные очертания замка, чуть дальше, возле нераскрашенного озера, стоял маленький уютный домик и мельница без крыльев.
Он знал причину этого. Все, кто создавали свои миры в снах, поначалу экспериментировали, выбирали и решали, чего они хотят. Формировали основу, которая потом менялась самостоятельно, подстраиваясь под своего владельца, отвечая на его мысли, желания и поступки. Становясь отражением его сознания и лучшим показателем того, что из себя представляет человек.
Но
— Пока невинным, — пробормотал Леонард.
Пятиглав, пославший его наблюдать за девчонкой, оставшейся без учителя, потенциально опасной, способной причинить массу бед, должен быть доволен увиденным им.
Крыса оказалась в персиковом саду. Большинство деревьев все еще были нарисованы карандашами, но среди них стояли и те, что уже обрели свою настоящую форму. И те и другие шелестели листьями. И на тех и на других зрели плоды с тонкой, нежной кожицей, благоухающие ароматом яркого лета.
Он бежал между деревьев, в поисках того, ради чего пришел сюда — самое заветное и тайное место любого дэймоса.
Кладбище.
Здесь оно отсутствовало. Леонард проверил трижды. И даже нашел место, где оно могло бы располагаться — чудесная поляна с ровной, шелковистой травой, не изуродованная ни холмиками, ни могильными плитами. Хэл еще ни разу не совершила того, к чему должна была толкать ее природа.
Теперь Геспер точно перестанет думать о ней. Хотя бы на какое-то время. И займется более важными делами. А Леонард будет наблюдать и дальше. Чтобы, если случится что-то плохое, предупредить всех как можно раньше.
Ворон спикировал на него сверху. Упал внезапно, как камень, и лишь инстинкты крысы спасли ее от смерти. Она отскочила в сторону, перевернувшись в воздухе через голову, и бросилась под прикрытие деревьев.
Над макушкой хлопнули крылья, птица попыталась схватить лапами, и когти скользнули по шкуре, оставляя красные царапины.
Но тут ближайшее персиковое дерево преобразилось и ударило ворона большой веткой, сбивая на землю. Птица глухо каркнула, в ее крике послышалась боль, и крыса, отбежав, оглянулась. Ветвь упала снова. И еще раз. Пока не хрустнули кости. Мертвая птица растеклась туманом, оставив после себя лишь несколько перьев.
Леонард знал, почему это произошло, и отчего не напали на него. Он не нес угрозы, в отличие от второго явившегося без приглашения гостя. Но все же крыса приближалась к дереву с опаской.
Обнюхала перья и взяла одно в зубы. Тот, кого изгнали из мира Хэл, проснется с дикой головной болью. И это хорошо, мстительно подумал Леонард, чувствуя, как горят царапины на плече.
Ворон больше не вернется. Его запомнили и не пропустят в следующий раз. И это тоже хорошо. Но плохо было то, что крыса не знала, кто еще пытался проникнуть к Хэл, зачем и что он предпримет в следующий раз…
Геспер не спал. Он сидел с прикрытыми глазами, откинувшись на спинку любимого кресла, полностью расслабившись, но не спал. Его лицо было неподвижным, даже острые, резкие черты казались сглаженными, умиротворенными.
За широким панорамным окном, выходящим в один из внутренних двориков центра сновидений, блестела поверхность круглого пруда и алели заросли красной
В рабочей комнате не было ничего, кроме кресла, низкой зеленой кушетки и крошечного кофейного столика в углу.
Геспер чуть пошевелился, услышав веселый смех с улицы. За стеклом мелькнуло пять силуэтов. Трое юношей и две девушки, негромко переговариваясь, быстро прошли по двору и скрылись в галерее.
Эпиос открыл глаза. Сейчас они были очень светлыми, бледно-зелеными, словно бутылочное стекло, и в их глубине поблескивали едва заметные желтые искорки.
— Absque labore gravi non venit nulla seges, [12] — произнес мужчина по давней привычке и потер лоб.
12
Без тяжелого труда никакие посевы не взойдут (лат.).
Голова больше не болела, хотя левый висок покалывало время от времени. Но мир снов теперь был вновь доступен для Леонарда. И то, что целитель увидел глазами шустрой крысы, ему совсем не нравилось.
— Дэймосы… дэймосы, — пробормотал он, сунул руку в карман мантии сновидящего и вытащил электронную записную книжку.
В дверь легко стукнули и, не дожидаясь разрешения войти, распахнули ее. В кабинет стремительно шагнула Талия.
— Гасите светильники, вошло солнце, — улыбнулся целитель, глядя на прекрасную хариту, но она не ответила на его улыбку.
Судя по фиолетовому цвету длинного платья и легкой паллы, покрывающей голову, Талия пребывала в дурном настроении.
— Устала? — спросил Геспер.
— Как тысяча данаид, — ответила она, опускаясь на кушетку и вытягивая ноги.
— Я же просил тебя отвлечься от поисков дэймосов.
— Мир состоит не только из охоты на дэймосов, Геспер, — ответила девушка, и только сейчас эпиос увидел на ее шее цепочку с подвеской в виде прозрачного кристалла.
Ситуация прояснилась.
— Последний сон?
— Мужчина. Девяносто пять лет. — Талия сняла с головы накидку, и рыжие пряди засверкали на солнце. — Посчитал, что прожил достойную жизнь и решил закончить ее этой осенью. Я создала для него долгое интересное приключение, в котором он и его жена снова молоды и полны сил. Повторила самые яркие моменты их жизни и дополнила путешествиями, которые они не успели совершить вместе.
— Bene vixit is, qui potuit, cum voluit, mori, [13] — произнес Геспер, думая о том дне, когда ему самому захочется остановиться. Настанет ли он. Или эпиос не успеет подготовиться к тому мгновению, когда пожелает завершить свою жизнь. А просто не сможет проснуться во время исцеления очередного пациента. Как произошло с его собственным учителем.
13
Хорошо прожил жизнь тот, кто смог умереть тогда, когда хотел сам (лат.).