Создатель кошмаров

Пехов Алексей Юрьевич

— Подавленная агрессия, — продолжил я, — насилие, боль, желание унизить или унизиться. Знаю.

— Нормальные отношения между людьми извращаются, оборачиваются в порочную игру подавления и подчинения. И чем дальше, тем хуже. Появляются запреты, наказания…

Хэл приподняла голову. Я почувствовал, как ее тело напряглось под моей рукой, она потянулась, подняла что-то с пола и перевернулась на спину, держа перед собой портрет Адриана.

— Интересное лицо.

— Угу.

— Зачем ты нарисовал его?

Я

не ответил, сообразив вдруг, что встречался с Талией во сне. И там же предоставлял ей доказательства своих былых преступлений. Или нет? Это было уже в реальности? А может, я рисовал эти картинки в полусне, не контролируя себя.

Харита действительно умела морочить голову. Я вспомнил янтарный взгляд, окутывающий теплым медовым мороком, изысканную линию шеи, коротко стриженный нежно-рыжий затылок…

— Мэтт, — Хэл толкнула меня локтем в бок.

— Его зовут Адриан. Давний друг Клио. Потенциальный оракул.

— Оракул? — Она внимательнее всмотрелась в портрет. — У него есть нечто общее с Герардом. Значит, ты знал этого Адриана?

— Я заблокировал его дар.

— Зачем?

— Феликс попросил.

— Ты ему вообще ни в чем не отказывал, я смотрю. — Хэл поднялась, потянула за собой плед, стащив его с меня, завернулась в теплую ткань и принялась собирать остальные бумаги.

Я следил за ней с дивана. Тонкие руки, обнаженное белое плечо с едва заметной родинкой на острой лопатке, лохматый затылок. Удивительно, насколько она здесь к месту. Неожиданный подарок из мира снов. Еще одна редкость в доме дэймоса…

Она плюхнулась рядом со мной и предъявила следующий портрет.

— Это Кора. Ламия. Я лечил девочку, на которую она напала, и слегка покалечил.

— Ясно, — этот ответ удовлетворил Хэл. — А тут кто?

— Фабий. Молодой ученый. То есть теперь уже не молодой.

— Что ты сделал с ним?

— Психическая атака. Но он справился в итоге.

— Зачем эти рисунки? Рассказывай, — потребовала она, резким движением головы отметая все мои попытки отклониться от объяснений.

И я начал рассказывать. Не без удовольствия, признаюсь.

— Думаю, ты уже знаешь, что после каждого преступления дэймоса в его мире остается след, зарубка, шрам.

— Да. Ты говорил, — сказала она нетерпеливо.

— Мы называем их могилами. Их можно убрать, помогая людям. В моем мире осталось четыре.

Хэл терпеливо слушала, ожидая, когда я перейду к самому главному.

— Также, раз Герард столь подробно рассказал тебе о перековке, тебе наверняка уже известно, и что в Полисе есть тюрьма для дэймосов.

Девушка кивнула, пристально глядя на меня.

— Не так давно одна из пленников сумела захватить сновидящего, охранявшего ее, в заложники.

— Как это могло получиться?!

— Тюрьма двух уровней. Первый в реальности, где заключены

физические тела, второй — в мире снов, где скованы тела сновидений. Не знаю, что это за место. Никогда не видел. Но кто-то сумел освободить дэймоса из этого второго уровня.

— Дальше, — велела Хэл, и между ее бровей залегла тонкая морщинка.

— Она держала сновидящего в плену. Но обещала отпустить, если я приду к ней.

— Ты?! Зачем?

— Она хотела увидеть последнюю могилу в моем мире.

— Она ее увидела?

— Нет. Со мной была харита. Талия. Она показала дэймосу иллюзию, несуществующую плиту с несуществующим именем.

Хэл помолчала, рассеянно барабаня кончиками пальцев по дивану.

— А ты не думаешь, что это могло быть уловкой. И на самом деле ей нужно было нечто другое.

— Вполне возможно. Но пока у меня нет никаких идей. И я проверяю свои жертвы, которые могли бы заинтересовать дэймосов.

Я рассказал ей о попытке снять блок с Адриана, о визите к ламии и ученом, который находился за границами Полиса, а потому пока был недоступен.

Хэл снова вскочила, зябко переступая по полу босыми ногами, нашла обрывок бумаги с номером телефона.

— Значит, ты не можешь дозвониться до этого загадочного доктора?

— Пока нет.

— Потому что звонить должна я.

— Нет.

— Да. Это же логично. Юная гурия пострадала от воздействия дэймоса.

— И от какого дэймоса ты пострадала, позволь узнать? — спросил я, уже прекрасно понимая, что у нее на уме.

— От тебя конечно. Кора, когда пыталась излечиться, уже нажаловалась на тебя. Молодой, но чрезвычайно сильный, наглый дэймос калечит других, менее сильных. Идеальное прикрытие. — Хэл сняла со спинки стула свою юбку, вытащила из кармана коммуникатор, быстро набрала номер.

Я невольно затаил дыхание, ожидая, что же произойдет.

Прошла очень долгая минута. Никакого ответа.

— Видишь, бесполезно. Вполне возможно, он прекратил прием пациентов.

— Вижу. — Хэл отложила мобильник. — А может, просто занят сейчас. Перезвоню позже.

Она снова вернулась ко мне, забралась под плед. Ледяная, словно только что бегала босиком по снегу. Я обнял ее, пытаясь согреть.

— И все же, кто из твоих жертв был нужен дэймосам?

— Не знаю. Десяток вариантов. Я уже голову сломал, думая над этим. Спроси у своего нового учителя.

— Нет у меня никакого нового, — пробормотала она, прижимаясь холодным носом к моей шее. — Я хочу, чтобы ты опять учил меня.

— Неужели?

— Опять это слово. — Хэл насмешливо фыркнула и тут же снова стала серьезной. — Я ушла из центра. Там все… так цивилизованно, размеренно. Чудесный преподаватель, замечательные ребята — сновидящие. Столовая прекрасная, кабинеты с современной техникой.