Создатель Миров ?: Вечность
Шрифт:
Казалось бы, всё это говорило о том, что военная компания была ошибкой, но Герон считал иначе. Он понимал, что происходящее было не более чем подготовительным этапом. Ему нужно было захватить территории, с которых можно будет начать вторжение в самые населённые и развитые земли зверолюдов. А для этого требовалось потратить некоторое время на периферии.
К тому же таким образом он тренировал своих воинов. Орки должны были привыкнуть воевать в пустыне; иначе у них, у Него, будут большие проблемы, когда придёт время встретить действительно опасного противника, который будет знать как использовать
Единственная проблема была в том, что сами орки не испытывали особенного удовольствия от всего происходящего. Даже когда им не приходилось маршировать через вязкие дюны или воевать против монстров, затаившихся в песках, они только и делали, что сидели посреди каменной глыбы в лучах палящего солнца. Мораль стремительно опускалась. Первичный пыл, который получилось распалить благодаря пропаганде и таинственному Божественному вмешательству, постепенно сходил на нет; на месте зарева проглядывалось пепелище.
Более того, однажды шпионы сообщили Герону, что среди солдат распространяются слухи, якобы это он приказал в своё время вырезать надпись «Юг» — опять же, с целью поднятия морали. Юный орк честно не знал, плакать ему или смеяться, когда впервые услышал эту теорию.
Разумеется, он мог принять драконовские меры и потребовать соблюдение железной дисциплины, но Герон не хотел этого делать, пока у него совсем не будет выбора.
Тем паче, что вскоре ситуации таинственным образом разрешилась сама по себе… пускай и не самым благоприятным образом.
Захватив очередное племя, небольшой отряд разместился в его пределах на ночлег, ибо заметил, что собирается песчаная буря. Когда же наступило утро, орки вылезли из своих нор и с огромным удивлением обнаружили статую Бессмертного императора, которая возвышалась среди глиняных лачужек. Ещё вчера её не было. Неужели её принесли посреди ночи? Невозможно. Нужно быть абсолютным безумцем, чтобы тащить такую махину в темноте во время бури.
Более того, когда орки рассмотрели статую, они увидели, что последняя была сделана из песка. Тогда у них появилось поистине безумное предположение. А что если она появись… сама по себе? Что если её образовали ветер и песчаная буря? Но ведь это невозможно… если только на то не было Божественной воли.
Отряд поспешил вернуться с этим известием на главную базу; ну а там их встретила ещё более удивительная новость. Оказывается, не только они нашли такую статую. Прочие экспедиции, которые заседали в других, уже захваченных регионах тоже в один момент обнаружили монументы Бессмертному императору.
После этого орки забыли про свои тревоги и своё уныние; облик Божества аки ясное солнце разогнал мрак, который окутывал их души. Снова, с песней и молитвой на устах они стали маршировать на вражеские земли.
Более того, с этого момента у них появилась традиция. Захватывая очередное племя, они в первую очередь сами строили статую, а затем заставляли своих новых данников приносить молитвы последней.
Это была проблема.
И большая.
Герону было известно, что многие местные народы имели собственную веру. Они поклонялись таинственной «Небесной и Земной Царице Неизменных Перемен». Юный орк старался не трогать последнюю и не запрещать посвященные ей ритуалы и молитвы. Он
Одно дело, когда таинственные зеленокожие вторженцы захватили соседа, которого ты и так не любишь, и совсем другое, если при этом они оскорбили и втоптали в грязь твоё божество.
И в то же время Герон ничего не мог с этим поделать. Религиозное рвение набирало обороты. Орки, сами того не замечая, из простых захватчиков превратились в крестоносцев, которые несли знамя Бессмертного императора. Их вера становилась всё сильнее, и вместе с тем они обращали в неё великое множество зверолюдов.
Влияние Бессмертного императора возрастало.
Вместе с тем таинственный храм посреди джунглей становился всё более материальным; над ним собирались чёрные тучи и белые облака. Время от времени в них мелькали молнии и гремел гром, который сотрясал сердца зверей на расстоянии многих сотен километров.
Веки спящего бога медленно приоткрывались…
Глава 70
Немного правды, которая не имеет смысла
На каждое действие есть противодействие. Вера в Бессмертного императора действительно становилась всё сильнее (данную тенденцию можно было проследить на одном из многочисленных графиков пластины), но вместе с тем сильнее становилась вера «Небесной и Земной Царицы Неизменных Перемен». Некоторые завоёванные зверолюды только с виду принимали Бессмертного императора, в то время как их сердца напротив стремились к Первозданной богине; другие бежали в более населённые земли и гласили всем и каждому, что близится смертоносная орда, и что единственный способ одолеть последнюю — верить; всей душой верить в достопочтенную богиню.
И поскольку зверолюды и кролики изначально отличались баснословным населением, этого было достаточно, чтобы чаша весов наконец перевесила на другую сторону…
Самым населённым южным городом был Город Бездны. Сперва он представлял собой просто временную стоянку, на которой собирались разномастные зверолюды, которые собирались отправиться на поиски подземных сокровищ. Со временем они стали обмениваться товарами. Торговать. Затем, чтобы снабжать подземные экспедиции прямо на месте, стали открываться всевозможные лавки, в которых продавали одежду, оружие и прочую всевозможную утварь. Постепенно город превратился в торговый и культурный узел, который связывал жителей Пустыни, и в который ежедневно прибывали сотни караванов из больших и малых племён зверолюдов.
Некоторые жили в городе на постоянной основе. Среди них были ремесленники, торговцы, нищие, попрошайки и разумеется религиозная каста. Услуги последней пользовались особенной популярностью (по понятным причинам). Именно здесь находился самый большой храм Богини, который был вырезан прямо посреди скалы.
Однажды внутри него появилась крольчиха в красной робе.
На шее у неё висели белые и чёрные бусы, а в ушах сверкали золотистые колечки.
Она посмотрела по сторонам, а затем обратился взгляд на старого кролика, который сидел перед ней посреди грубого каменного пола.