Создатель снов
Шрифт:
– Это восхитительно! – продолжал ликовать Дима, не забывая коситься на Летягу Младшую. – Это настоящая свобода! Отвага, задор! Я мечтал об этом всю жизнь, только не знал. Вам тоже обязательно нужно попробовать! Непременно! Витька, пошли, я упрошу дядю Летягу еще раз подняться. А еще они обещали научить меня лазать по стенам и вязать узлы. Представляете?
Но ни Витя, ни Настя не разделяли восторга юного покорителя небес. Неподвижно стояли перед ним и исподлобья разглядывали незнакомых пилотов, дожидаясь, пока иссякнет фонтан Димкиной радости.
– Почему ты нас не разбудил? – тихо спросил Виктор, и ветер
Димка, тем не менее, услышал, мигом изменившись в лице.
– Ой, только не начинай… Ну, не разбудил, и что такого?
– Что такого? – серьезно и спокойно повторил Витька, прищуриваясь. – А ты сам-то как считаешь?
Конечно, он хотел бы высказать все, что думает о таком поведении. О том, как испугалась Настя, обнаружив пропажу брата из палатки. Напомнить про опасности, которым все трое подвергались во время своих путешествий. О страхе за себя и своих близких, о данных друг другу обещаниях. Об ответственности, что превращает детей в самых настоящих взрослых.
Но он не стал, потому что был правильно воспитан, а на них сейчас смотрели посторонние.
– Да ничего такого, – не сдавался Дима, пытаясь за улыбками скрыть вину. – Ничего я ужасного не сделал. Ну проснулся пораньше, ну полетал. Казнить меня теперь будешь, зануда?
Так часто бывает, и, возможно, многие из вас уже сталкивались в своей жизни с подобной реакцией друга, когда тот, очевидно виноватый, изо всех сил пытается скрыть эту вину. Причем скрыть в первую очередь от себя самого. В этот момент ему бесполезно говорить о чувстве локтя, о необходимости держаться вместе, о семье или взаимовыручке – совершив ошибку, он ни за что не признает ее существования…
Сейчас Димка, всецело охваченный восторгом, вел себя именно так.
– Я ничего тебе не скажу, брат, – весомо, совсем не по-детски ответил ему Витя, а Настя за его плечом от досады и обиды шмыгнула носом. – Если ты не отдаешь себе отчета в поступках, ничего объяснить я не смогу.
Он отвернулся, словно отныне его и вовсе не интересовала выходка Димки, взглянул на четверых взрослых, приближавшихся к ним от стойки с дельтапланами.
– Вы тут старосты, я правильно понимаю? – спросил мальчик, не обращая внимания на то, как вытянулось лицо брата. – Мы могли бы поговорить?
– Верно определил, малец!
Виктору кивнул тот, что шел первым – высокий загорелый мужчина с конопатым лицом и длинными рыжими волосами, собранными в «хвост». Было нелегко определить его возраст, ведь ветер, яркое солнце и кочевая жизнь делают людей непохожими на остальных (особенно на жителей города, от рождения живущих впотьмах). Но по осанке, походке и манере отдавать распоряжения становилось сразу видно – этот здесь вожак.
– Можете называть меня Канатом, – представился тот, приглашая детей в ближайшую палатку. – Летяга Старший сказал, что у вас накопились вопросы? Хотя это и так видно… – Он хохотнул, понимающе улыбаясь.
Канат, гости и Летяга Старший вошли в палатку, в которой жил командир Ходящих По Стенам, а остальные кочевники отправились по своим делам. Задернув полог и разлив по чашкам подслащенную воду, староста уселся на лежанку, скрестив ноги. Второй взрослый остался стоять, прислонившись к шесту, подпиравшему крышу.
– Ну, путешественники, Дмитрий мне вашу историю уже рассказал… –
Витя будто бы и не услышал произнесенной фразы, зато Настя смерила брата испепеляющим взглядом. В нем была и злость на нетерпение Димки, и досада, что именно он, а не рассудительный и острожный Виктор, поведал Канату их историю, и едкая обида за предательство (пусть и крохотное). А виновник этих эмоций, все еще раскрасневшийся от полета, смотрел в вибрирующую стену шатра, делая вид, будто ничего не произошло.
– …теперь, – продолжал Ходящий По Стенам, – ваша очередь вопросы задавать. Спрашивайте.
– Почему в Спасгороде не знают о том, что Болезнь давно ушла и жить на поверхности безопасно? – решительно перешел к делу Виктор, глядя Канату прямо в глаза. – Почему этому не учат в школах? Почему нас обманывают?
– Потому что, мальчик, – рыжий невесело улыбнулся, – хозяева города боятся потерять власть, которую имеют над жителями. Потому что, пока Смотрители убеждают вас в том, что снаружи опасно, а птицы все еще остаются врагами, они полностью контролируют башню. Заставляют кормить себя, одевать, опекать, пользуются всеми благами правителей. Именно по этой причине Смотрители выводят из строя целые блоки Спасгорода, убивая самые болтливые и осведомленные Лифты.
– Мамочка, но как же такое может быть? – потрясенно прошептала Настя, но ее никто не услышал.
– Почему вы не расскажете людям правду? – Витька вскинул подбородок, блеснув стеклами очков. – Если бы происходящее снаружи хоть раз показали по амбивидению, люди бы поверили, отвернувшись от Смотрителей!
– А думаешь, мы не пытались?
Канат скептически поднял бровь, а Летяга Старший с тоской вздохнул.
– Думаешь, не пробовали достучаться до спасгородцев? Нет, друг мой, пробовали. Ценой многих жизней, должен заметить. Но Конклав хитер, коварен и очень опасен. Для борьбы с Ходящими По Стенам он создал элитные отряды Стражи. Эти солдаты мешают нашим проникновениям внутрь, ловят нас снаружи, убивают или ссылают на Реакторную Станцию. Нас слишком мало, чтобы противостоять системе Смотрителей, а потому мы стали очень осторожны.
– Но сдаваться нельзя! – чуть ли не выкрикнул Витька, чувствуя, как горят щеки. – Если вы опустите руки, так и будете жить крохотным поселением, пока солдаты не переловят Ходящих по одному!
– Зато мы живем свободными, – веско вставил Канат, но мальчик вспыхнул еще сильнее:
– Свободными? В постоянном страхе? Крысы Свалки тоже считают, что свободны, не так ли? Грибы Ризоморфа – тоже! А ведь там, внутри, остались наши мама и папа… – Он вдруг сорвался, испугавшись собственного всплеска эмоций, и всхлипнул. – Как быть с ними? Кто сделает свободными их?
Канат молчал, глядя в опустевшую кружку, по его лбу поползли морщины. Казалось, он серьезно раздумывает над словами чужака. Наконец мужчина поднял голову, отбрасывая за ухо длинную огненную прядь.
– Ты очень храбрый юноша, Виктор, – размеренно произнес он, будто боялся спугнуть собственную мысль. – Но еще многого не понимаешь. Это придет, поверь. Придет со временем, и тогда ты осознаешь правоту моих слов…
– Вы не ответили на мой вопрос про маму и папу, – сквозь зубы выдавил Витька, борясь с подступающими слезами, но по-прежнему глядя Канату прямо в глаза. – Кто освободит их?