Создатель звезд
Шрифт:
Прежде чем жена Брюстера успела ответить, его снова затошнило. Он бросился к унитазу.
В вашингтонской квартире плотный мужчина с толстыми, узловатыми пальцами футболиста и голосом опытного адвоката разговаривал с оператором из «Вестерн Юнион», сидя в пижаме на краю кровати.
— Послушайте, девушка, я повторю по буквам. Ш-м-у-к! Неважно, что это значит. Я знаю. И он знает. Повторите. Хорошо! Хорошо!
Миниатюрная, хрупкая женщина, лежавшая на другом краю кровати,
— Ли, они не примут телеграмму.
Он махнул ей рукой и снова заговорил в трубку:
— Девушка, повторим все сначала. «Сэру Джефу Джефферсону, губернатору Калифорнии, Капитолий штата, Сакраменто, Калифорния…»
Девушка перебила его, но он возмущенно взорвался:
— Послушайте! Я плачу за это! Я сосчитаю слова! Сакраменто, Калифорния… Теперь текст. «Дорогой Джеф. Надеюсь, вы помните то время, когда я объяснял вам разницу между шмуком и хером. Постарайтесь не стать ни тем, ни другим, и все будет в порядке. Поздравляю. Любящий вас Ли Манделл». Это все.
Девушка из «Вестерн Юнион» снова попыталась запротестовать.
— Леди, — взревел Манделл, — я — один из авторитетнейших юристов этого города! Предупреждаю вас — изменив текст телеграммы, вы ущемите мое право на свободу слова! Я учиню «Вестерн Юнион» иск на пять миллионов долларов!
— Ли! — произнесла жена. — Что за чушь…
— Хорошо, девушка. Отправляйте телеграмму! Это останется между нами!
Ли Манделл положил трубку.
Он погасил свет и снова лег в постель.
— Ли, такой язык не подходит для общения с губернатором, — робко заявила жена юриста.
— Он поймет. Он на самом деле славный малый. Он всегда мне нравился. Конечно, если это войдет в моду… Я имею в виду участие в большой политике телевидения… Не знаю, к чему это приведет.
Ли внезапно постарел, озабоченно уставился в темноту.
— Он впервые попал на телевидение благодаря мне… В некотором смысле я несу ответственность за него.
В еврейском загородном клубе «Норт Оукс» предновогодний обед с танцами и выпивкой начал подходить к завершению. Официанты выносили на подносах из нержавеющей стали яйца всмятку, ветчину, копченую лососину. Теперь все могли снова подкрепиться, поехать домой, поспать, потом встать и посмотреть по телевизору бесконечный футбол.
Мервин Берг, юрист и президент «Рашбаум Тиэтрс, Инк.», внезапно потерял свою жену. Спросив у нескольких человек, не видели ли они ее, он решил, что она, вероятно, в дамской комнате. Испугавшись, что ей стало дурно, он отправился искать супругу. Он обнаружил ее в телефонной будке возле туалета. Она увидела его и помахала рукой, желая сообщить, что с ней все в порядке и что она скоро присоединится к нему в баре.
Она повернулась к телефону и снова заговорила:
— Простая телеграмма. Сэру Джефу Джефферсону, губернатору Калифорнии. Сакраменто.
Девушка из «Вестерн Юнион» прочитала послание.
— Все? — спросила она.
— Да, — ответила Шарлен. — Запишите это на счет абонента, номер которого я назвала. С Новым годом!
Она повесила трубку и пошла к мужу. Она была высокой молодой женщиной с эффектными черными волосами; изумрудно-зеленое платье обтягивало ее изящную стройную фигуру. Подойдя к Мервину, она объяснила:
— Я проверяла, все ли в порядке дома.
— Как дети?
— Они спят. Давай… перекусим. Я проголодалась.
Она взяла мужа за руку и повела его в обшитую деревянными панелями столовую. Ансамбль оглушающе исполнял карибские мелодии для лучших еврейских семей Чикаго.
В Палм-Спрингс бар и веранда теннисного клуба были переполнены шумными гостями; голоса заглушали музыку, доносившуюся из столовой. Блондинка с обесцвеченными волосами и пухлым лицом, роскошно одетая и явно пьяная, подошла к сидевшему у бара загорелому молодому человеку, который попытался привлечь внимание бармена и заказать для нее очередную порцию джина с лимонным соком и льдом.
После четвертой неудачной попытки дама обратилась к молодому человеку:
— Пошлем к черту это заведение! Здесь нельзя добиться, чтобы тебя обслужили! Поедем домой!
— Праздник только начинается, — возразил молодой человек.
— Ты хочешь подыскать себе кого-нибудь помоложе? Да? — громко обвинила она.
— Джоан, дорогая, — попытался успокоить ее молодой человек, заметивший, что окружающие начали прислушиваться к их разговору.
— Я сказала — мы уходим!
Она слезла со стула, желая выразить этим возмущение, но ей удалось лишь продемонстрировать степень своего опьянения. Она направилась к двери, шагнула в ночь.
Воздух был холодным. Звезды мерцали на темно-синем небе. Она не видела их. Она была слишком пьяна, слишком рассержена. Молодой человек проследовал за ней. Он почти догнал ее, когда она, пройдя мимо бассейна, приблизилась к сырой лужайке.
— Джоан!
Она не остановилась, не обернулась. Он схватил ее за руку.
— Отпусти меня… ты… ты…
Не придумав худшего обращения, она сказала:
— …профессиональный теннисист!
Это было правдой и прозвучало, как худшее из ругательств.
— Джоан… успокойся… дорогая…
Он привлек ее к себе, обнял. Стараясь не замечать запаха перегара, поцеловал в губы. Она перестала сердиться, но возбудилась сексуально. Джоан ответила на поцелуй, крепче обняла мужчину, прижалась лобком к его отвердевшему члену.
— Вернемся в дом, — прошептал он.
Она засмеялась ему в ухо.