Создатель звезд
Шрифт:
— Я был слишком молод, — тщеславно заметил Форд.
— Великолепный роман Синклера Льюиса, отличная пьеса, прекрасный фильм! Дайте мне подумать до завтра.
На следующий день, в полдень, телефон Форда снова зазвонил.
— Кларк, я обдумал это. Ваше участие в «Додсворте» станет сенсацией на ТВ! Если вам предложат хорошие деньги и условия, дадут право одобрения режиссера и сценария, по-моему, вам следует хотя бы задуматься над этим предложением.
— Вы так считаете?
Тон Форда указывал на то, что актер
— Но только при хороших условиях! — сказал Доктор.
— Конечно! — согласился Форд.
Усмехнувшись, Доктор добавил:
— Кларк, теперь я покажу вам, как надо обращаться с молодыми хитрецами типа Спенсера Гоулда. Он увидит, как опасно предлагать вам что-то за моей спиной. Позвольте мне переговорить с ним по этому вопросу, и мы изрядно позабавимся. Во-первых, — Доктор дал понять, что хочет обсудить свою стратегию с Кларком, — во-первых, мы попросим сценарий. Когда вы получите его, он вам не понравится.
— Откуда вы знаете? — спросил Форд.
— Пусть это будет Шекспир — вам все равно не понравится, — заявил Доктор. — Это их испугает, и они дадут нам право одобрения сценария.
— Понимаю, — Форд улыбнулся.
— Договорившись насчет сценария, я подниму вопрос о сроках репетиций и режиссере. Только после этого вы согласитесь взять эту роль. Но через два дня вы позвоните мне и скажете, что разочаровались в этом проекте. Тогда я сообщу им, что если они не повысят гонорар, мы откажемся от участия в постановке.
— Хорошо, — охотно согласился Форд.
— Благодаря отказам заключено больше контрактов, чем благодаря немедленному согласию, — заявил Доктор. — Договорились? Вы поняли мою тактику?
— Понял!
— Тогда не говорите никому ни слова. Позвольте действовать мне!
В течение следующих шести дней Доктор регулярно звонил Форду. Однажды даже два раза за день. Он подробно рассказывал о том, как он оказывает давление на Спенсера Гоулда и ССД и О. Как они сопротивляются и постепенно отступают.
— Дождитесь момента, когда я нанесу им последний удар! Скажу о деньгах! — заявил Доктор.
К окончанию этого шестидневного периода Форд оказался так сильно вовлечен в переговоры, что победа стала для него важнее антипатии к телевидению. К седьмому дню, когда Доктор позвонил и сказал: «Они сдались! По всем пунктам. Включая деньги. Двадцать пять тысяч!», Форд забыл о своем предубеждении против ТВ и решил, что он одержал большую победу.
Но Доктор не остановился на этом.
— Кларк, — добавил он, — я добился для нас небольшой премии.
— Премии?
— Я почувствовал, что мы заслуживаем ее после всех этих переговоров.
— Да? — произнес Форд, не зная, что ему следует ожидать.
— Спонсор обещал устроить большой прием в «21» сразу после вашего теледебюта в его честь. Там мы объявим о вашем следующем бродвейском проекте — «Короле, королеве,
— Хорошая идея! — согласился Форд.
Улыбаясь, он положил трубку.
Доктор тотчас позвонил в нью-йоркский офис Спенсу Гоулду.
— Спенс, Форд сделает это. Мы обо всем договорились.
— Да? Как насчет приема и встречи Форда со спонсором? Старик питает слабость к звездам.
— Я сказал тебе, что приведу Форда на прием в «21». Я сделаю это! Не волнуйся, малыш!
— Превосходно, Доктор! — обрадовался Спенсер.
— Спенс, сделай мне одолжение…
— Конечно.
— Предупреди этого молодого наглеца Фредди Фейга. Пусть он впредь не дает поспешных обещаний. Иначе я выпорю его!
3
Репетиции во всем мире проходят одинаково. Они завершаются множеством окурков, плавающих в пакетах из-под кофе. Репетиции телеверсии «Додсворта» ничем не отличались от других. Они начались и шли, как работа над любой постановкой с участием Кларка Форда. Он был серьезным, даже мрачным, необщительным, сосредоточенным. В перерывах не курил и не обменивался любезностями с другими актерами, а в одиночестве учил свой текст. На самом деле, как заметила актриса, игравшая Фран, жену Додсворта, Форд отлично знал свою роль еще до первой репетиции. Что он учит? — удивлялась его партнерша.
Иногда молодой режиссер — в то время все телевизионные режиссеры были молодыми — подходил к Форду, чтобы поговорить с ним. Обычно предлог был связан со снимаемой сценой. Он напоминал Форду, где будет находиться в определенный момент камера номер один. Или просил Форда выдержать где-то паузу, чтобы камера номер три показала его лицо чуть дольше.
Форд слушал, всегда глядя мимо молодого человека, вознаграждая его лишь одним сухим кивком. Через пять дней такого пренебрежения работа режиссера начала страдать. Он потерял уверенность в оценках, его стали раздражать малейшие ошибки других актеров. В конце шестого дня он позвонил Спенсеру Гоулду и попросил освободить его от работы над спектаклем.
В этот момент вмешалась Джанет Флинн. Она делала это на второй неделе работы над всеми бродвейскими постановками Форда в течение последних восьми лет. За коктейлем она объяснила молодому режиссеру, что в поведении Форда не было ничего личного. Так он держался с Джошем Логаном, Гатри Мак-Клинтик и даже Казаном, этим известным тираном. Она обещала появляться на каждой репетиции и действительно стала приезжать перед полуденным перерывом.
Ежедневно труппа спускалась в «Ратнер» — еврейскую столовую, находившуюся под репетиционным залом и славившуюся яйцами всмятку, сливочным сыром и мучными изделиями. Джанни и Форд всегда сидели за столом одни. Форд во время еды был таким же замкнутым, как и на репетициях, но Джанет к этому привыкла.