Создатели
Шрифт:
Лекс оглянулся и с сожалением посмотрел на расставленные вокруг заготовки дверей. Со значительно большим удовольствием он создал бы сейчас еще один мир. Или хотя бы заглянул в мир Хозяйки.
Но новое нападение могло произойти и через день, и прямо в следующее мгновение. Если ему сказали учиться и дали учителя, то надо было этим пользоваться. Даже не зная, чему, собственно, его собираются учить.
Мальчик сконцентрировал взгляд на одной из звездочек, рядом с которой изобразил крошечный иероглиф «ангел». Представил себе мир Каллиграфа. А главное — постарался войти в состояние, которое,
Теплый песок под ногами.
На этот раз он оказался значительно ближе к китайцу, чем раньше. Пятнадцать минут ходьбы, не больше.
Прямо посреди песков стоял дом-пагода с классической крышей, чуть заворачивающей кромку вверх. Дом казался крохотным на фоне разноцветных песков, да он и был небольшим. Без стен, лишь с раздвижными перегородками, позволяющими слегка отгородиться от внешней части этого мира.
Красная черепица поблескивала на солнце, выдавая свое неестественное происхождение. Рядом с условным входом — тем местом, где деревянный пол дома и песок соединяли несколько ступенек, стоял штандарт с нанесенным на нем иероглифом красного цвета. Что именно он означал, Лекс не знал, но подходить к дому сразу расхотелось. От иероглифа так и веяло мощью охранного заклинания.
Снаружи дом был заключен в огромный круг из камней. Каждый из них лежал вдалеке от соседей, метрах в полутора, но тем не менее они четко очерчивали внутреннюю зону, входить в которую, по всей видимости, не следовало. Особенно таким не совсем прошеным гостям, как Лекс.
Мальчик позволил себе лишь подойти к одному из камней, не более. Наступил на него ногой, словно проверяя, существует ли этот предмет на самом деле. После этого прочертил незримую линию, прямую от крыльца дома до самого горизонта.
Ивы — странные растения, странные и загадочные. И те, что создают живую изгородь. И гиганты, достигающие пятнадцати метров в высоту. И скромные тихие экземпляры, склоняющие ветви к самой воде рек и озер. Любой из почти двух сотен видов, относящихся к роду Salix, несет в себе собственную тайну.
И собственную красоту.
Лекс где-то слышал или читал, что существует японская ива. Может быть, есть даже китайская. Но он понятия не имел, как они выглядят. Да Каллиграф и не специфицировал, аллею из каких именно ив он хочет. А уточнить Лекс не мог — мир Каллиграфа пустовал. Хозяина нигде не было видно. Мальчик знал, просто чувствовал, что Каллиграфа нет в мире песка.
Хозяин куда-то удалился, может быть, отправился в гости. Или на войну. Или в какой-то другой мир, о котором Лекс не знал. Предыдущий прецедент с Михаилом наглядно продемонстрировал, что недостаточно знать, как добраться до одного из миров игрока. Другой мир, если он есть, может оставаться такой же загадкой, как и первый. И искать его надо отдельно.
Лекс был уверен, что Михаил тогда нашел бы его, рано или поздно, и в мире Хозяйки, но все-таки это требовало отдельных, дополнительных усилий.
А Каллиграфа Лекс не чувствовал.
Зато теперь пустыня-холст не была абсолютно пуста. Лекс оказался где-то недалеко от места, точки, которую сам Каллиграф сделал
Мальчик вздохнул. Хозяина по-прежнему не было, и некого спросить о том, какие именно ивы он хочет видеть в этой пустыне. Лекс решил, что раз выбор остается за ним, то пусть это будут плакучие ивы. Его любимые.
Создавать что-либо в чужом мире, даже в отсутствие хозяина, чрезвычайно сложно. Мысли начинают путаться, желания — не исполняются. Цвета выходят совсем не те, а пропорции почему-то нарушаются.
Поэтому, когда Каллиграф вернулся, лишь четыре ивы стояли подле его дома. Две с одной стороны и две с другой. Лекс раздвинул аллею, состоящую из одного песка, метров на пять и решил, что между каждой ивой и справа и слева должно было оставаться расстояние также метров пять. Еще он решил, что ивы будут «плакать» вовнутрь, полностью закрывая путника, идущего внутри аллеи, от солнца.
Сложнее всего оказалось взломать базальтовый камень, прячущийся прямо под песком. Не просто сложно — почти невозможно. Камень оказался не корочкой, прилепленной к поверхности, — нет. У Лекса возникло ощущение, что Каллиграф и не представил себе под ним ничего. Сплошной блестящий базальт, уходящий в бесконечность.
В конце концов Лекс оставил попытки его раскрошить, а лишь аккуратно вырезал в этом камне огромные круглые чаны-горшки-ниши. К сожалению, он не мог себе представить дерево без корней. А корни требовали некоторой глубины. Теперь каждая ива стояла в своем собственном горшке, Лекс уж заодно даже представил и почву, которой заполнилась каждая ниша. Тоже песчаную, но все же почву, а не сплошной песок.
Некоторые ветви свисали до самой земли. Зеленовато-серая, гладкая кора великолепно подошла к стилю этого мира, во всем остальном — абсолютно мертвого. Даже мелкие трещинки у основания стволов казались здесь к месту. Узкие светло-зеленые листья с прилистниками располагались вроде бы слишком редко, чтобы создать настоящую тень. Но их было много, кроны этих деревьев разрастались лет десять, не меньше, и за счет этого тень все же становилась достаточно плотной.
Первые два дерева выросли почти на три метра. Следующие оказались чуть пониже, поэтому путник должен был идти прямо среди ветвей и листьев. Чтобы увидеть то, что находится по сторонам, ему бы пришлось иногда наклоняться там, где ветви спускались к земле слишком низко.
Но все это было делом будущего. В момент, когда прибыл Каллиграф, Лекс пытался сообразить, как избавиться от базальтовых цилиндров, которые он вынул из земли и отставил за ненадобностью в сторону. Куда теперь их девать, он просто не знал.
Но они точно были не на месте.
Учитель молча пошел вокруг ивы, той, что Лекс вырастил первой. Иногда останавливался, присматривался. Подошел почти к самым листьям, даже тронул один — слегка прикоснулся подушечками пальцев к его поверхности и сразу отдернул руку. Отошел назад и осмотрел снова.
Лишь когда сделал полный круг у первого дерева, он рассеянно посмотрел на следующее — с другой стороны аллеи. Каллиграф словно ожидал, что второе дерево будет просто точной копией первого, и только хотел в этом убедиться.