Созерцание и Размышление
Шрифт:
Зачем же после этого льнут к немцам? Один затем, что ему слишком надоели католики, особенно иезуиты; другой потому, что немцы кажутся ему поласковей. Почему бы не оставаться с своим Православием? Наскучило, вишь: все одно и то же, застой; хочется самим проветриться и другим сквозного ветерка подпустить. Шутка ли в самом деле - тысячу лет стоит неподвижно это Православие в одной России, а у греков спокон веку оно все одно и то же! Притом, оно такое тяжелое на подъем в образе исследования, такое неудобоносимое в предлагаемом им порядке жизни. По-православному ни одной статьи не напишешь, не роясь в фолиантах, а по-немецки - были бы перо и чернила - садись и пиши. Чем смелее, тем лучше, а где не хватит толку, набери слов помудренее, да и скомкай их как-нибудь, чтоб казалось в итоге: "дескать, что и требовалось доказать".
Безопасно ли богословствовать по-немецки? Нет, того гляди, что попадешь под клятвы, положенные на своеумников соборами. Шестого собора 19-е правило гласит, что Божественное Откровение должно быть изъясняемо не иначе, как по изложению учителей Церкви, и довольствоваться ими более, чем составлением своих собственных
НОВАЯ ЯЗВА
Было у нас две язвы: материализм и спиритизм. С недавнего времени враг насылает третью, самую разрушительную: немецкое богословствование. В чем же отличительная черта этого богословствования? В том, чтобы построевать различные воззрения на христианство, относительно и существа его, и истории, и по этим воззрениям стремиться к перестройке христианского общества. Это совершенно в духе немцев. Когда немец добьется до какой-нибудь общей мысли или идеи или "многообъемлющего" воззрения, то так дорожит им, что готов все принести в жертву, лишь бы только дать простор своему измышлению. Так во всех предметах ведения, так и в богословствовании. Это началось еще с Лютера. Построил он себе воззрение на дело Божие во Христе Иисусе и все разметал, что казалось ему несообразным с его построением. Голос Церкви в учении - прочь, таинства - прочь, подвижническую строгость - прочь, весь церковный чин богослужения - прочь. По следам учителя пошли и ученики. Всякий, бравшийся богословствовать, долгом считал придумать что-нибудь новенькое и перестроивать все по своей идее. В настоящее время и счету нет всем их воззрениям: единства никакого. От того-то у них нет богословия, а есть неукротимое богословствование. Говорят, и никак не сговорятся. К ним по всей справедливости могут идти слова апостола, что они все учатся и никак не в состоянии дойти до разумения истины. Это бы еще ничего, что они построевают свои воззрения, - значит, углубляются в дело Божие, но беда в том, что воззрений-то своих они не хотят поверять голосом Церкви Вселенской, никого не слушают, ни своих учителей, ни даже слова Божия. У их ума лоб медян и выя железна. Не хочет пригнуться, а все высится да высится. Их богословствование есть умничанье в сфере Откровенной истины. Все перероет и перекопает, точь-в-точь нечистое животное, забравшееся в цветник. Сохрани и избави нас Господь от такой язвы!
НИКТОЖЕ ПРИИДЕТ КО ОТЦУ, ТОКМО МНОЮ (Ин.14:6)
Удивительно после этого, как может прийти человеку мысль приблизиться к Богу иным путем! Если б для того, чтобы Бог принял пред Себя человека, требовалось только исправить образ мыслей, то естественники, укравши в христианстве здравые понятия о всем сущем и предлагая их за свои, могли бы еще казаться имеющими некоторую правость; но ведь для этого нужно совершенное изменение всего внутреннего, духовного строя, а его одними понятиями не произведешь. Нужна благодать, благодать же предполагает благоволение, а благоволение ничем иным нельзя заслужить, кроме веры в Господа Иисуса Христа. Опять же и принятие благодати, перетворяющей внутри человека все порядки, возможно лишь способом, учрежденным от Самого Бога. Сам человек не домыслится до того. Ключи от сокровищницы Божией хранятся у Самого Бога, и подделать их не сумеет никакой умник. Посмотревши, может быть, иной и подделал бы; но чтобы посмотреть, надобно пройти делом весь путь, ведущий к Богу, по указанию истинного христианства. А кто пройдет, тот уже не воротится к натурализму. Если же воротится, то забывает все, что там видел и испытал. Такова уж воля Божия, чтобы содержать в сокровенности от разумных века сего путь, ведущий к Нему, дабы мы в этом случае руководились не умом кичащим, а верою смиренствующею.
ЧИНОПОСЛЕДОВАНИЯ
Святые апостолы на соборе своем отменили все ветхозаветное чинопоследование и освободили христиан от того ига, которое тяготело на их отцах и праотцах.
По этому поводу некоторые умники задаются вопросом: зачем же у нас столь разнообразные и многосложные чинопоследования? И, не умея решить это, приходят к смелому выводу, что это есть возвращение к иудейству.
Но ведь когда апостолы постановляли тот закон, то имели в виду только ветхозаветное служение, а не всякое вообще, и когда написали послание к Антиохийской Церкви, то помянули только, что не налагают на членов оной ига закона, лежавшего на иудеях, а не то, чтобы запрещали учреждать чинопоследования по духу новой веры. Как мысль требует слова, а намерение - дела, так и дух веры требует внешнего чина. Чин этот и начал заводиться с первых же дней по сошествии Святого Духа, положившего основание Церкви Божией. В главных и существенных чертах он установлен самими апостолами: от них образ совершения таинств, от них молитвенные собрания и их порядки, от них церковное чиноначалие, от них указание обособлять места и времена для служения Богу, от них посты и домашние молитвы, от них подвиги всестороннего воздержания и разные виды благочестивых христианских обычаев. Желающий может найти указание на все это в Деяниях и Посланиях апостольских. Вывод отсюда такой: святые апостолы одно чинопоследование отменили, а другое завели. Как же видеть в этом иудейство? Веру нельзя оставить голою. Это противно природе нашей и природе самой веры. Разве пожалуется кто - не слишком ли обременена наша духовная вера внешними чинами? Присмотрись, и увидишь, что не слишком. Ведь надо же на всякий случай хоть по одному чину? Так оно и есть у нас. Всякий чин, с одной стороны, удовлетворяет потребности верующего сердца, а с другой, состоит в полной гармонии с духом веры. Если смотреть на церковные
Пожалуй, еще скажут: "Зачем они заключены в неподвижную форму? В век апостольский многое делалось экспромтом: находил дух - и рождалась молитва или песнь, или слово назидания, а ныне все готовое да готовое". Да не все ли это одно? Тогда находил дух и давал молитву, а теперь внимай, как должно, составленной уже молитве и взойдешь в тот же дух. Дело в духе. Если кто остановится на одних словах молитвы и внешних действиях, тот отступит от апостольского чина, а кто всякий раз при внешнем чине будет входить в дух, тот станет делать то же, что делалось при апостолах. Оставить весь внешний чин на произвол движении духа известных лиц или каждого верующего едва ли кто сочтет разумным. Не лучше ли покориться существующему порядку, молясь Господу, да устрояет все в Церкви Своей, как Его святой воле угодно? Цель чина церковного - созидание духа, и сколько созидалось святых среди нашего благолепного чина! Стало быть, чин не отводит от цели, а способствует достижению ее. Имей разум, и все хорошо будет.
ЦАРСТВО ХРИСТОВО
В одной из поучительных притчей Своих Господь сказал: подобно есть Царствие Небесное зерну горчичному, еже взем человек всея на селе своем; еже малейше убо есть от всех семен, егда же возрастет, более всех зелий есть, и бывает древо (Мф.13:31-32).
Очевидно, что здесь разумеется Царство Христово, Царство благодати. Покайтеся, сказал Господь, приближися 6о Царство Небесное (Мф.4:17). Царство благодати названо здесь Царством Небесным потому, что и начало его с неба, и конец на небе, что принадлежащие ему подобны небожителям. Царство это есть Церковь Христова. И как точно и выразительно уподоблена она зерну горчичному! Христова Церковь была вначале, как горчичное зерно, мала, незаметна, утаенна, а потом возросла, подобно великому древу, распространилась во всем мире и сделалась Царством, далеко большим всех царств земных.
Возставит Бог небесный Царство, пророчествовал Даниил, еже вовеки не разсыплется; истнит и развеет все царства, тое же станет во веки (Дан.2:44). Так и сталось. Много уже рассыпалось великих и сильных царств земных, а Церковь Христова семнадцать с половиною веков стоит непоколебимо, и врата адовы не одолеют ей (Мф.16:18) до конца мира.
ЕСТЕСТВЕННАЯ ВЕРА
Господь Иисус Христос говорил иудеям: Если бы Бог был Отцом вашим, то вы любили бы Меня (Ин.8:42). Бога отцом своим имеет тот, кто сердцем верует в Его промыслительное о себе попечение, веруя, что от Него все и в начале, и в продолжении, и в конце. Это именно то, что иные называют естественною верою. Таким образом, естественная вера, по слову Самого Господа, приводит прямо к вере в Него, да не к вере только, но и к любви, к такому сердечному сочетанию с Ним, что и не разлучишь.
Как же это бывает?
Тревоги совести, страх Божий и страх за вечную свою участь заставят искать Спасителя и Искупителя, а кто ищет, тот и обретает. Вот и вера христианская! Стихии, или начала веры насаждены в духе человека. При неизвращенном и невозмущенном развитии естества человеческого развиваются и они, являются в преобладающей силе между другими раскрывающимися стихиями нашей природы. Естественная вера исповедует не одно бытие Бога, но и ту истину, что все от Него происходит и Им содержится, исповедует всестороннюю свою зависимость от Него и налагает обязательство угождать Ему исполнением требований совести в надежде на Его благоволение и вечное воздаяние. Кто получит искреннюю веру во все это, тот не может быть свободен от тревог самых глубоких и потрясающих. Чувство зависимости от Бога возбуждает на угождение Богу; совесть указывает способ в удовлетворении своих требований и за то предобещает благоволение Божие и вечный покой. Когда совесть удовлетворена, тогда в ней пребывает глубокий и сладкий мир, но когда совесть встревожена, тогда чувство зависимости поражает страхом неблаговоления и отвержения свыше и отнимает надежду на вечный покой. А так как никто не в состоянии сохранить совесть свою столь чистою, чтоб она не тревожила, то никто из тех, у кого жива естественная вера, не бывает успокоительно почивающим на своем исповедании. В таком случае всякий естественно ищет средств умилостивить Бога, отсюда повсюдные умилостивительные жертвы. Но совесть не обманешь. Как вкус различает пищу, так и она истину. Оттого-то, что ни придумывал человек для своего успокоения - ничто не давало ему истинного покоя, а между тем требование истинно-успокоительного умилостивления Бога повсюду. Посему-то встретит ли кто проповедь об этом - он с радостию принимает ее и прилепляется всею душою к Умилостивителю, Спасителю и Искупителю. Так-то справедливо слово Господне иудеям: "Поелику вы не прилепляетесь ко Мне, то, значит, у вас нет Бога, нет Его для сердца вашего, нет для совести вашей. Совесть спит, и в сердце живут другие интересы". Это применяется и ко всем тем, которые думают основаться на естественной вере. На бумаге написать это можно, но в жизнь этого не проведешь, и потому те, которые толкуют так, толкуют до тех пор, пока не слишком в них живы стихии естественной веры, а лишь только они придут в движение, в силу, человек уже не может удержаться, чтоб не взыскать единого Ходатая Бога и человеков - Господа Иисуса Христа.
ЛОГИКА СОБЫТИЙ
Очень часто приходится читать и слышать: "логика событий, совершившийся факт". Этим, кажется, желают выразить необходимость течения дел человеческих, своего рода фатум, который можно было бы назвать политическою судьбою. На эту логику указал Гегель, а Бокль на основании ее построил уродливую свою теорию истории, в которой нет места ни Провидению, ни свободе. Немотствовал кое-что на этот лад и у нас граф Толстой в своем больном романе "Война и мир".