Сожженные мосты
Шрифт:
— Боюсь, вы не были первым, мистер Уайти, — возразил сэр Джеффри Ровен, — первой была дама из таможни, и мне пришлось ждать ее внимания и благосклонности так долго, что я едва не умер в очереди.
— Что же вы нам не сказали? — нахмурился Уайт. — Мы бы вас встретили.
Ага, и еще представители русской и римской резидентур, орудующие в городе. У русских, по слухам, здесь только в посольстве пятьдесят человек — а сколько во всяких совместных предприятиях? В представительствах нефтяных и газовых компаний? Хотя нефтяники и газовики предпочитают Хьюстон, там за ними целая «русская улица». А в Росэкспортбанке — государственном банке, дающем кредиты покупателям русских товаров под низкий процент, ниже, чем на рынке? Полно!
— Благодарю, — сухо произнес сэр Джеффри, — я предпочитаю сохранять непоколебимое инкогнито…
— Тогда вы должны нас извинить.
— В трясину безумия, сэр. И в этом виноваты наши русские друзья, распространяющие коммунизм и анархизм, как чумную заразу.
В западном мире считалось, что анархистские и коммунистические группировки находятся под прямым контролем русской разведки, а сам Лев Троцкий, который в конце тридцатых едва не устроил в САСШ коммунистическую революцию, был агентом разведки русского Генерального штаба. На самом деле родственник воротилы с Уолл-стрит Животовского, Лев Троцкий был агентом совсем других структур.
Как нельзя вовремя появился продавец — разговор грозил перейти в очень неприятную плоскость.
— Сэр, что изволите? Желаете что-то купить или взять напрокат?
Сэр Джеффри повернулся к своему североамериканскому контрагенту:
— Здесь я вынужден полностью положиться на мнение моего друга. В гольф мне не приходилось играть уже давно.
Американец шутливо погрозил пальцем:
— Знаем мы вас… все прибедняетесь…
— Клянусь, клюшку в руки не брал год, не меньше.
Американский контрагент сэра Джеффри был из числа незаметных, но преданных и компетентных сторонников президента Джека Меллона-младшего, бывшего алкоголика и бывшего директора крупной нефтеперерабатывающей компании, которую за время директорства он успешно разорил. Джон Уайт происходил из низов — если судить мерками британской аристократии, но был человеком жестким, непреклонным и умным, из тех, что добиваются всего сами и добиваются кулаками. Он возвышался по службе, меняя посты в разведке и правоохранительных органах на посты в дипломатической службе. В поле внимания британской разведки он попал, когда занимал пост посла в Никарагуа. Потом во время государственного переворота в Мексике и бегства президента Суареса с частью национальной казны он почти в одиночку предотвратил революционный взрыв, на какой-то момент перехватив управление страной и обеспечив порядок силами морской пехоты САСШ. Страшно было подумать, что могло произойти тогда. Мексика была заражена левачеством, равно как и большинство стран Центральной и Латинской Америки, и вполне могла случиться троцкистско-коммунистическая революция. То, что творится сейчас, — цветочки, по сравнению с тем, что могли натворить коммунисты со страной с населением сто двадцать миллионов человек.
Джон Уайт входил в число неоконсерваторов. Так с недавних пор стали называть людей, что сочетали в своих политических пристрастиях консервативные взгляды и убеждения с троцкистскими методами достижения цели. Это были выпускники университетов шестидесятых-семидесятых годов, прошедшие через массовые молодежные протесты и выступления, там нахватавшиеся троцкистских, коммунистических и анархистских идей и познавшие силу действия. Не разговора, не убеждения, а именно действия, жесткого и однозначного. В их понимании — разбитое камнем стекло и подожженная машина более убедительны, чем целый час выступлений на телевидении. И в чем-то — вот что самое страшное — они правы! Это была группа единомышленников, они начинали с самых нижних ступеней государственной лестницы, продвигались вверх, помогая друг другу, медленно и неотвратимо. Потенциал для продвижения у них был, и немалый — в Вашингтоне ощущался дефицит людей, которые не боятся действовать и умеют переводить те или иные политические решения в категории конкретных действий, подчас весьма жестких. В команде Фолсома они еще были на вторых ролях — помощник министра обороны, заместитель государственного секретаря. Но их заметили — выделили, благодаря лютой ненависти, которую они испытывали к России и к готовности перекраивать мир по своему усмотрению. Президент Меллон-старший тоже был таким, и он остро нуждался в людях, готовых испачкаться, в том числе и кровью.
Потом, после ухода Фолсома, они укрылись в тень — бывший вице-президент опасался их, он был директором СРС и знал, к чему могут привести геополитические игры. Знал он и истинную мощь Российской империи. Это хорошо показывать по телевизору ролик с медведем [123] в лесу, и совсем другое — если медведь придет на порог твоего дома в виде авианосной группировки
123
Ролик с медведем в лесу был основным лейтмотивом президентской кампании 1983–1984 годов. Под медведем понималась легко догадаетесь какая страна. Такой ролик существовал и в нашем мире.
124
Двенадцатимильная зона считается как бы продолжением материковой части и находится в исключительной собственности страны, которой принадлежит берег. Остальные воды считаются международными. Были и так называемые «двухсотмильная» и «тысячемильная» зоны. Их режим разграничивался специальными двусторонними межгосударственными соглашениями, которые не касались третьих стран. Просто если и в самом деле русская авианосная группировка подойдет на двенадцать миль к североамериканскому берегу или, наоборот, североамериканская — к русскому берегу, понятно, что тут и до войны недалеко. Но, например, римлян соглашение РИ и САСШ по военному статусу двухсотмильной зоны не касалось, если у них не было аналогичного.
Тогда-то они и вышли на сына президента, алкоголика, излечившегося от алкоголизма. Уже тогда умные люди могли видеть, что у Джека Меллона-младшего проблемы, и большие. Официально ему помог излечиться местный пастор своей душеспасительной беседой, на деле же он вступил в непонятную секту и какое-то время находился на лечении в специальной клинике. После излечения в его речи начали проскакивать опасные слова — он спокойно, без малейшей экзальтации, говорил, что видел Бога и общался с ним. Возле сына бывшего президента и собралась группировка неоконов.
Во время президентства Платтена им и вовсе нечего было ловить. Но властная система Северо-Американских Соединенных Штатов уникальна тем, что уход из власти вовсе не означает невозможности триумфального возвращения. В САСШ существует огромное количество университетов, на которых имеются факультеты политологии (политология в САСШ вообще предмет, распространенный более чем где бы то ни было), разные фонды и общества с непонятными целями и задачами, спонсируемые непонятно кем. Именно в таких вот фондах, на таких вот факультетах отсиживались неоконы долгие восемь лет демократического президентства.
Теперь же настало время выйти из тени. Начать резать и кроить. По живому.
— Хорошо… — Уайт повернулся к продавцу: — Думаю, сэр, вы ведь хотите взять инвентарь напрокат?
— Пожалуй, это будет лучшим решением.
— Тогда… Отлично подойдут клюшки «Большая Берта». Все номера. И вуды [125] … той же фирмы. Ну и… ти [126] как обычно… Паттер предпочитаете прямой?
— Прямой.
Клуб работал идеально, поэтому сэра Джеффри укомплектовали очень быстро. Одежда его, пусть и не специальная для гольфа, тем не менее для игры подходила. В гардероб пришлось добавить лишь кепку с козырьком и с символикой Лэнгстона — ее сэру Джеффри подарил мистер Уайт.
125
Автор не слишком разбирается в гольфе, поэтому если что не так — простите. Вуды — деревянные клюшки для игры на дальние дистанции, wood. Айроны — для более коротких ударов, iron. На самом деле и те, и другие давно уже делают из аэрокосмических сплавов. «Большая Берта» — реально существующая фирма, клюшки эти названы в честь самого большого орудия Первой мировой войны на железнодорожном ходу, обстреливавшего Париж. Паттер — особая прямая клюшка для игры на «пате», у самой лунки.
126
Ти — подставка под шарик.
— Возьмем карт? — спросил Уайт.
Картом называлась электрическая тележка с тентом для передвижения по игровому полю. Ею пользовались немощные старики.
— Не стоит…
Вместе вышли к началу поля, к первой лунке. Сейчас был не уик-энд и не конец рабочего дня, поэтому народа здесь почти не было, а лунка была свободной. По правую руку, в нескольких сотнях метров от игроков, скрытый кустами струился Потомак.
— Разыграем? — Джон Уайт достал бумажник, а из бумажника золотистую монету: — Прошу!